Первый фронтовой день

Первый фронтовой день

Шестьдесят пять лет минуло с той поры, когда сапог последнего немецкого оккупанта навсегда покинул степные просторы нашего края. Отступал вышколенный, хорошо вооруженный, прошедший пол-Европы, опытный прусский вояка. Бежал, бросая технику и боеприпасы. От кого бежал? От наспех вооруженных новобранцев: вчерашних школьников, их братьев и отцов.

Как же смогли они сломать надежную немецкую машину? Что думали и кого вспоминали, поднимаясь в полный рост в атаку на врага?
Ответить могут только непосредственные участники событий. Один из них - мой дядя, прошедший всю войну, одаренный во всех отношениях человек, собирался написать книгу по страницам своих фронтовых дневников. Его первый рассказ неоконченной военной эпопеи точно передает душевное состояние наших земляков, впервые взявших в руки оружие.
«22 января 1943 года. Село Привольное, Молотовского (ныне Красногвардейского) района. Тихий морозный вечер. Сегодня из моего родного села, спасаясь бегством, отступили остатки разбитых немецких войск. Основные пути отхода захватчиков уже перерезаны частями Красной Армии. Немцы бегут проселочной дорогой на Кулешовку. Справа, в сторону станции Песчанокопская, и дальше на Запад слышны беспрерывные залпы орудий - это наши танки преследуют противника. Артиллерийская канонада постепенно удаляется в сторону Ростова.
Вдруг все стихло. Люди высыпали на улицу и оживленно переговариваются между собой. Чувствуется приближение чего-то большого и радостного. До глубокой ночи никто не расходится по хатам в ожидании освободителей. От счастья все смеются и плачут одновременно. Почти каждая семья не теряла надежду на встречу с родными и близкими.
Далеко за полночь, одетый в пальто брата Федора, я задремал в вырытом окопе на усадьбе своего старого двора. Слышу сквозь сон, как сестра Мария будит меня и говорит, что в село входят какие-то воинские части. Где-то с окраины едва доносится шум движения большой людской массы. Уже слышен скрип колес, ржание лошадей и чьи-то окрики. И вдруг совершенно отчетливо:
- Эй, Петров, одолжи мне ведро!
- А ты куда прешь! Держи правее.
Отовсюду раздаются крепкие простуженные голоса, команды, смех и незлобные фигурные выражения. Теперь ясно - это свои. Первыми вступили в село обозы стрелковой части. Иду из окопа в дом.
А там уже наши. Хата быстро наполнилась смехом, разговорами, расспросами и радостной неразберихой. Затопили печь. Отец расспрашивает уставших солдат, мама подает на стол, а я уже примерил на себе автомат и военное снаряжение. Мы все жадно читаем свежие сводки Совинформбюро.
Незаметно стало светать. Уже видно, как в село стройным порядком входит боевая механизированная часть. Медленно и величаво вкатываются на сельские улицы закаленные в сражениях танки, бронетранспортеры и стремительные Катюши.
Но немец пытался огрызаться. Дважды за день низко и на большой скорости налетали «мессеры», пытаясь обстрелять колонну советской техники. Завидев неприятеля, зенитный расчет быстро и дружно разворачивался в боевой порядок и прошивал небо зигзагом разрывных снарядов. «Стервятники», завидев разрывы, не солоно хлебавши, уносились прочь.
После обеда я прошел короткий медосмотр и, признанный годным к строевой службе, был призван в действующую армию. Нас, таких мобилизованных рекрутов, в селе набралось много. Завтра мы должны влиться в ряды Красной Армии. Сборы были короткими. Родители собирали мне дорожную одежду и продукты. Последний семейный вечер пронесся как один миг.
Ночью стоят морозы, но днем наступает оттепель. Утро пришло вместе с ярким солнцем. К полудню недавно выпавший снег превратился в жидкую кашу. Где-то в районе села Белая Глина слышна канонада и череда тяжелых взрывов.
Прощаемся. Увижу ли я снова родных и близких, свое родное Привольное? Выхожу из хаты и оборачиваюсь. В последнюю минуту хочется запечатлеть в памяти все, что бесконечно дорого и близко. На глазах наворачиваются слезы, креплюсь и сам успокаиваю дорогую, такую любимую и родную маму. Помню свое неудачное прощание с ней, когда неосторожно сказал, что или вернусь невредимым, или вообще не вернусь.
Вот мы и двинулись колонной по полевой дороге туда, где раздаются взрывы, навстречу неумолимой канонаде. Вместе со мной шагает родной дядя Никифор, друзья и много других односельчан. Я одет в серое, перешитое из шинели пальто старшего брата Федора, который уже второй год сражается на фронте. На ногах почти новые валенки, теплая шапка, а за плечами вещмешок с продуктами.
До сельского кладбища шли вместе с родными. Остановились. Крепко целую плачущую маму, сестер, родственников. Тяжелое расставание. Прошедший еще первую мировую отец дает советы дяде Никифору, о чем-то напоминает и мне. Я ничего не слышу. Смотрю на село. Вижу маму, машу ей и сердцем чувствую всю ее боль. Снова оглядываюсь назад. Справа и слева плотной гурьбой идут мои земляки, а позади постепенно отстают одинокими группами провожающие.
Прощаюсь последний раз с папашей. Надо расставаться. На душе тяжело. В последний раз отец сказал, чтобы я берег себя, а потом махнул рукой и, как-то сгорбившись, отвернулся.
Итак, теперь вместе со мной на одинаковых солдатских правах остался только мой дядя. Идем быстро и уже далеко позади чернеют на снегу маленькие фигурки наших близких. Еще видно село Привольное, и что-то еще связывает каждого из идущих, с теперь уже прошлой жизнью. А сколько из нас никогда не вернется в родные края? Предстоит долгий и неведомый путь. Снег и снег кругом. Раскаты войны все ближе.
По обочинам дороги попадаются неубранные трупы немцев и лошадей. Валяется фашистская амуниция и техника: снаряды, каски, патроны, винтовки и мотоциклы.
Поздно, в сумерках, вошли в Павловку, откуда только что выбили немцев. Мороз крепчает. Заночевали в одной из хат. Долго не могли уснуть. Началась моя первая фронтовая ночь. До победы оставалось...»

И. ПОБЕДИНЦЕВ, г. Ставрополь.