Афера

- Мой сын невиновен, ему дали шесть лет с конфискацией имущества за преступление, которое совершил другой человек, - с таким заявлением пришла в редакцию мать осужденного И. Соколовского - Г. Соколовская. Мол, некто С. Воронин смошенничал - выманил под предлогом продажи несуществующей квартиры у двух женщин 200 тысяч рублей, а судили за это Соколовского, который ни денег не брал, ни какого-нибудь отношения к делу не имеет.
Она пришла к нам в конце января - сразу после того, как коллегия краевого суда по уголовным делам отменила приговор и направила дело Соколовского на новое рассмотрение в тот же суд в другом составе суда. Раз приговор отменен, то его нет. Нет и несправедливости, которая привела человека в редакцию. Все теперь будет зависеть от нового суда, а не от вмешательства журналиста. Поэтому мы не спешили с разбирательством.
Да оно, казалось, и не понадобится: в феврале новый суд под председательством федерального судьи И. Юрина вынес постановление о прекращении дела в связи с примирением сторон. Оказывается, недавно в Уголовный кодекс были внесены изменения, позволяющие переквалифицировать состав преступления в сторону смягчения. При такой, более щадящей, мере наказания по закону возможно примирение сторон. Судья этим воспользовался. Тем более что ходатайство о примирении заявили потерпевшие, да и Соколовский не возражал, о чем собственноручно написал в заявлении. Здесь же, в зале суда, он и был освобожден из-под стражи.
Казалось бы, все хорошо, что хорошо кончается. Впору писать житейскую историю со счастливым концом. Но... в редакцию пришел сам герой уголовного дела - «за справедливостью». «Никакой это не счастливый конец, - утверждает он. - Как же так, получается, что я отсидел два года ни за что? По заказному обвинению! Кто-нибудь в этом виноват? Кто - следователь, судья или оба они вместе взятые?»
- Но ведь дело прекращено за примирением сторон, - парировали мы. - Согласившись на это, вы фактически признали свою вину. Тем более что в заявлении о примирении написано, что ущерб вами возмещен в полном объеме.
- Да ничего я не возмещал. вы неточно цитируете формулировку моего заявления. Там написано: «Причиненный вред загладил». В трактовке, которую предложил судья, это означает, что у потерпевших ко мне нет претензий. И все! Деньги я им не возвращал, потому что не брал. И они это знают. Потерпевшие с самого начала утверждали, что не я выманил у них деньги, поэтому и согласились на примирение. И я согласился и написал все, что потребовал судья. Он был явно нацелен закрыть дело. И еще: выйти на волю или продолжать сидеть - есть разница?
Действительно, Соколовского можно понять. Когда заключенному предлагают выбор: продолжай сидеть или напиши четыре строчки и свободен, трудно ожидать от него другого поступка. Разве что вспомнить знаменитое «отрекись, иначе на костер» и выбор Джордано Бруно? Ну, в нашем случае это просто некорректно... Тем более что мать Соколовского в этот момент ложилась на операцию.
- Тем более я понимал, что из камеры - а просидел я эти два года в тюрьме, а не в колонии, что несравнимо тяжелее, - многого не добьешься.
- А чего вы добиваетесь? Как теперь уже ясно, не отмены постановления суда о прекращении дела. Ведь оно вами в установленные сроки не опротестовано, а значит - вступило в законную силу. Соглашение о примирении обрело силу признания вами вины - тут уж ничего не попишешь...
- Добиваюсь возврата имущества, отобранного у меня еще в 1995 году. Помните, как расцвела в девяностые годы эта зараза - выколачивание милицией денег из бизнесменов? Об этом много писали. Вот я и есть ее жертва. Расчетный счет, где было 500 миллионов рублей (это еще в старых деньгах - ред.), несколько автомобилей и квартир, печать и документы двух ИЧП были тогда арестованы следователем. Меня первый раз задержали, сфабриковали обвинение - суд оправдал. Тут же арестовали снова под новым предлогом и уже осудили на год. Выпустили через четыре месяца - статья УК была смехотворная. Но имущество я так и не нашел. Деньги куда-то переведены, квартиры и машины распроданы - это нетрудно было сделать, имея на руках документы и печать. Все бесследно исчезло, хотя решения суда о конфискации не было. Арест и осуждение меня в 2002 году - это ответ милиции на мои попытки имущество найти.

Это уже интересно! Пря-
мо детектив какой-то. И,
похоже, здесь не просто слова. У Соколовского объемная переписка со следственными органами, из которой видно, что имущество действительно было. Заявления, запросы... На какие-то из них ответы пришли, на какие-то - нет.
- Но, Игорь Львович, сколько с тех пор прошло - девять лет! Ведь если и были тогда какие нарушения закона, разве теперь докажешь?
- При желании все доказать можно. Но не только с теми, но и с недавними нарушениями закона никто разбираться не хочет. Возьмите тот же мой приговор об осуждении на шесть лет. Да, он отменен и юридической силы уже не имеет. Но посмотрите, как и на основе чего он выносился, какие там процессуальные нарушения... Получается, отсидел два года ни за что, и крайних нет.
Похоже, Соколовский не голословен. Первое, что бросается в глаза при чтении приговора Промышленного районного суда под председательством федерального судьи М. Эйсмонта, там нет... Соколовского. Потерпевшие А. Пыжьянова и ее дочь М. Исаева виновным в мошенничестве, жертвой которого они оказались, называли и во время следствия, и в судебном заседании не Соколовского, а именно Воронина. По их показаниям на суде, именно он предложил им свои услуги в приобретении квартиры для Исаевой. Показал им дом, где будет эта квартира, принес и сам заполнил договор, где исполнителем значилась фирма «Югросс» в лице директора Воронина, а Исаева была указана как заказчик. Воронину же они передавали и деньги: сначала 27 тысяч в качестве залога, а затем и остальные, всего 200 тысяч рублей. Причем записи в договоре «Залоговую сумму в размере двадцати семи тысяч рублей получил: Воронин Сергей Васильевич, паспорт 0797 002354, выданный Ленинским ОВД 5.09.2000 г.» и «Деньги в сумме сто двадцать тысяч внесены первоначальным взносом, кассовый приходный ордер № 73811» сделаны лично Ворониным. Договор в деле имеется.

Впоследствии, пока стро-
ился дом, именно Воро-
нин приносил Исаевой различные «убеждающие» документы: договор о передаче Исаевой жилья в собственность, свидетельство о госрегистрации прав на недвижимое имущество, приходные ордера... Все эти документы к делу приобщены.
В пользу вины Воронина говорит и тот факт, что он исчез из поля зрения потерпевших, как только афера выяснилась и когда они узнали, что строила дом совсем другая фирма и Исаевой в списках получателей квартир нет и быть не могло. Тогда же в налоговой инспекции сказали, что фирмы «Югросс» просто не существует, а в регистрационной палате - что печати и подписи на свидетельстве о собственности поддельные. Документы и об этом есть в деле. Но ведь всю эту липу приносил им Воронин!
Все эти доказательства, надо сказать, выглядят убедительно. Действительно, при чем здесь Соколовский? Воронин где? А его... нет. Милиция не нашла. В приговоре одной строкой записано, что дело на него выделено в отдельное производство. А назвали виновным Соколовского только потому, что на него показала свидетель А. Шарапова: она якобы присутствовала при всех передачах денег Ворониным Соколовскому. Мол, каждый раз, когда они уходили с деньгами от Пыжьяновой, внизу у подъезда их поджидал Соколовский, ему деньги и передавались. Все двести тысяч!
- Но ей разве можно верить? - восклицает Соколовский. - А. Шарапова - лицо куда как заинтересованное, а точнее, пристрастное, и верить ей суд по большому счету не имел основания. Она тогда имела связь с Ворониным.
Может, он и прав? Давно известно, что любящая женщина - человек ох какой пристрастный! Заинтересованный не истину установить, а обелить любимого человека. Не зря же, по словам участвующих в процессе, она путалась в показаниях, была уличена в этом, в истерике выбегала из зала, куда ее пришлось возвращать судебному приставу-исполнителю... И эти поистине шекспировские страсти почему-то не заставили суд усомниться в показаниях.
С другой стороны - показания всего лишь одного свидетеля решили судьбу человека. Как тут не засомневаться? Почему на другую чашу весов суд не положил другие доказательства, например, те же расписки Воронина на договоре о получении денег? Или тот факт, что деньги при передаче от Воронина Соколовскому, если он действительно имел место, не пересчитывались. Так свидетельствовала Шарапова. А вдруг это были не те деньги и не те суммы?

Еще один пласт аргумен-
тов, которые, по мнению
Соколовского, подтверждают ангажированность суда - многочисленные процессуальные нарушения. Ведь приговор считается законным только в том случае, если при его вынесении соблюдены все нормы уголовно-процессуального законодательства. В случае с приговором Соколовского это далеко не так.
Повторимся, что сегодня выявлять процессуальные нарушения в приговоре не имеет юридического смысла. Приговор отменен, значит, их нет. Мало того, коллегия краевого суда отменила его именно на основании выявления процессуальных нарушений. Правда, других, не тех, на которые указывает Соколовский, но это теперь не так важно. Выявление новых нарушений может теперь быть интересно только квалификационной коллегии судей. Или - для поиска правды, что может быть в нашем случае и важнее. Как бы там ни было, подсудимый обвиняет следствие и суд в ангажированности. Как тут не попытаться разобраться, был ли суд над ним справедливым и объективным?
Соколовский до сих пор утверждает, что на первом суде перед рассмотрением дела его не познакомили с обвинительным заключением, что обязательно должно быть сделано по процессуальным нормам. У него есть справка и.о. начальника СИЗО-1 полковника В. Беляева, что обвинительное заключение в тюрьму не поступало и Соколовскому не вручалось. В материалах дела имеется заявление Соколовского, что он получил обвинительное заключение от судьи М. Эйсмонта 4 июня 2002 года, во время первого судебного заседания. Но в кассационной жалобе Соколовский утверждает, что этого не было, а заявление написано им значительно позже под нажимом судьи. Фактически он обвинил судью в подтасовке документов. Позже по кассационной жалобе Соколовского будет назначена служебная проверка, и М. Эйсмонт напишет в объяснительной, что подсудимый неправильно указал дату, чего он, судья, не заметил. На самом деле он познакомил подсудимого с обвинительным заключением 6 июля.
И хотя это объяснение принял председатель Промышленного районного суда В. Лукьянченко, документы, которые опять же у Соколовского на руках, убеждают, что оно сомнительное. Из справки начальника СИЗО И. Соболева следует, что не только 4 июня, но и 6 июля администрация не получала требований на конвоирование Соколовского в Промышленный райсуд. Первый вывоз на суд состоялся 15 июля. Командир конвойного батальона О. Кунах также подтверждает справкой, что Соколовский 6 июля в «Дом правосудия» не конвоировался. Или он наведался в суд в субботу ( а в этот день была именно суббота, выходной) путем побега, что невероятно, или не знакомили Соколовского с обвинительным заключением 6 июля, что вероятно вполне.
Но если не 6 июля, то когда же знакомили подсудимого с обвинительным заключением, и знакомили ли вообще? Если нет, то налицо грубейшее процессуальное нарушение, вполне достаточное не только для отмены приговора, но и для наказания судьи.

Иеще одно серьезное об-
винение в адрес суда
выдвигает Соколовский. Он с документами в руках пытается доказать, что суд, вынесший приговор, не являлся судом в полном смысле этого слова, так как был создан с нарушением закона. Дело в том, что народные заседатели по закону могут привлекаться в процесс только раз в год и на срок не более 14 дней. Народные заседатели В. Малявина и В. Мерцалова одновременно с процессом Соколовского участвовали в суде над К. Степенко, Р. Фавой, В. Дрищевым и В. Девятаевым. Мало того, оба эти процесса судья вел одновременно. Процессуальное нарушение, считает Соколовский, налицо, оно делает незаконным оба приговора.
Но это - мнение Соколовского. Надо сказать, мнение человека, немного поднаторевшего в юриспруденции. Наверное, это понимание - единственная польза от заключения. Было время читать законы и книги по праву.
Но согласимся, что заплатил он за эти знания слишком дорогой ценой. Дорогая это цена и для общества: если в конце концов выяснится, что истинный виновник того мошенничества так и не назван, считайте, что проиграли все мы. Аферист, избежавший наказания, опасен для общества. Как ни крути, но Пыжьянова с Исаевой сегодня утверждают, что 200 тысяч им так никто и не вернул. Судя по всему, и не вернет. Если, конечно, Соколовский не напишет надзорную жалобу и не добьется опротестования приговора - тогда, может быть, начнут искать истинного виновника. Пока, как мы уже знаем, он этим не занимается.

По мнению знающих
юристов, добиться реа-
билитации Соколовскому теперь будет не так и просто. Если только прокуратура опротестует да новый состав суда протест примет и пересмотрит дело, да найдет основания для оправдательного приговора...
Пока же Соколовский подал в прокуратуру заявление с требованием привлечь к уголовной ответственности ведшего его дело следователя. Идет проверка.
Да, а что же Воронин? По словам Пыжьяновой, он сейчас по утрам выгуливает собаку недалеко от ее дома, при встрече криво ухмыляется. Вроде бы теперь у него другая фамилия. Соколовский тоже его видел, даже снял на видеокамеру. В упор не видит его только наша доблестная милиция.
А вообще - от всей этой истории остается очень тягостное впечатление. Афера, что там говорить...
Елена ШИШКОВА,
Александр ЕМЦОВ.