За други своя

Бородачи, вооруженные пулеметами и автоматами, ворвались в пограничный госпиталь и потребовали срочно оперировать своего истекающего кровью главаря. Эта дикая и опаснейшая ситуация – одна из многих, пережитых начальником отделения анестезиологии и реанимации военного госпиталя СКРПУ ФСБ РФ подполковником медицинской службы Леонидом Лосевым.
Начало
«Дороги, которые мы выбираем» – эту крылатую фразу давно уже переделали в «Дороги, которые нас выбирают». Именно так, совершенно, казалось бы, случайно, военная медицина остановила свой выбор на сибирском пареньке из семьи потомственных врачей.
– Мама работала гастроэнтерологом, отец был главврачом известного курорта, – вспоминает Леонид Анатольевич. – Но я решил поступать в военное училище связи, потому что неплохо делал радиомодели и считал, что служба военного связиста – это моя судьба. Родители были против. И даже приводили домой знакомых офицеров, чтобы те отговорили меня от такого шага.
Отговорить не удалось. Но парень не прошел медкомиссию по зрению. И на радость матери поступил в Новосибирский медицинский институт. Однако, отучившись четыре года, все же осуществил заветную мечту – стать офицером – и перевелся на военно-медицинский факультет Томского мединститута.
Чтобы не травмировать родителей, эту новость Леонид сообщил им только перед самым выпуском. А выпуск был в 1988 году, в самый разгар афганской войны.

Афган
Молодой офицер рвался проверить свои силы и вскоре оказался в «горячей точке». В Керкинском погранотряде Среднеазиатского пограничного округа сразу же предложили лейтенанту должность врача самого боевого подразделения – десантно-штурмовой маневренной группы (ДШМГ), которая, понятное дело, не вылезала из соседнего Афганистана.
Боевое крещение медика Леонида Лосева состоялось совсем скоро. Хотя вылетала их «Дэ-Ша» для простенькой задачи – высадиться в свободных от банд горах под кишлаком Атахан-Ходжа и прикрыть передвижение афганских солдат.
– Подлетаем к месту, – рассказывает Леонид Анатольевич, – и попадаем под массированный обстрел. Видимо, разведчики наши что-то напутали. Вертолеты, естественно, садиться не стали. Зависли метрах в трех над землей – давай, прыгай быстрее! Представляете: рев двигателей, свист лопастей, со всех сторон раскаленный песок, ураганный ветер. Куда прыгать, зачем?!
Вот в такую адскую мглу и выпрыгнули пограничные десантники. Но без потерь и травм, благодаря тому же песку и урагану, поднятому «вертушками». И сразу же попали под плотный автоматный огонь. Для обстрелянных бойцов это была нормальная боевая работа.
Ну и я приспособился, глядя на них, – улыбается Лосев, – начал стрелять.
Впрочем, врачу автомат и не понадобился. Совсем скоро появился первый раненый – начальник заставы капитан Цвигун. Роста он был громадного, к тому же надел новенький ярко-зеленый «камуфляж» – чем не мишень! Вот и подстрелили.
– Повезло ему, – продолжает Леонид Анатольевич, – пуля прошла через тыльную сторону кисти руки и попала в «магазин», вставленный в «лифчик». Не будь на нем этого своеобразного бронежилета, исход мог быть и летальным.
Раненых очень быстро «вертушки» забрали, а вот оставшимся десантникам пришлось воевать не с душманами, а... с жаждой. Вертолетчики по какой-то причине не сбросили им запаса воды. А район оказался совершенно безводным.
Доктор опять оказался спасителем, имея с собой запас различных водных растворов (к примеру, всем известный физраствор). Чуть позже неподалеку нашлась бахча, спасавшая бойцов еще двое суток. Так что эти три дня безводных пыток на страшной августовской жаре запомнились на всю жизнь...
Страха во время первого боевого крещения Леонид Лосев не чувствовал и не запомнил. Было тогда нечто, похожее на эйфорию – мол, вот он, настоящий бой.
– Действительно страшно было, – вспоминает подполковник медслужбы, – уже во время вывода наших войск из Афгана. Числа 5 февраля 1989 года нас высадили примерно в то же место, где впервые я бой принял. Смотрим, какая-то колонна идет. Заметили нас да как начали обстрел, в том числе гранатометный. Рвалось везде и повсюду! До сих пор не пойму, как мы втроем втиснулись в маленькую ямку глубиной сантиметров 50 и шириной – не больше полутора метра!
Зато очень запомнилось Леониду Анатольевичу товарищество, взаимопомощь, забота и другие качества соратников, без которых в боевой обстановке нельзя было обойтись.
– Во время первой высадки пошли мы на разведку местности. Я по глупости взобрался на самый гребень бархана и пошел. Тут же без команды командира спереди и сзади выросли два наших фельдшера – прикрыть меня, неопытного.
Или другой случай, тоже показательный, произошедший в день рождения нашего героя. Тогда их пост был выставлен на продуваемой всеми ветрами высотке, занесенной снегом.
– Утром просыпаюсь, – вспоминает Лосев, – смотрю, солдат идет. И говорит мне: «Товарищ лейтенант, поздравляем вас с днем рождения!», – протягивая... торт. Ну и ну! Я и сам-то позабыл о своем празднике. А тут – торт! Потом узнал, что есть такая самодеятельная технология – размалывают галеты из сухпая, вместо соды добавляют желудочные таблетки и выпекают лепешки. Промазывают их сгущенным молоком, и торт «Походно-полевой» готов!

Поворот
Никак не ожидал Леонид Лосев, что после афганских боев их ДШМГ перебросят в солнечную Молдавию. Правда, красотами этой винодельческой республики ему полюбоваться не удалось. Шел 1989 год, когда сепаратисты в национальных окраинах страны осмелели и уже бряцали оружием. Вот и охраняли пограничные десантники здание КГБ в Кишиневе, а затем и другие объекты.
Не понравилась такая служба «афганцу» Лосеву, привыкшему к опасностям и экзотике Средней Азии. Вот и написал он рапорт: мол, так и так, прошу отправить назад в Среднеазиатский пограничный округ.
Так и оказался Леонид Лосев снова в Керкинском погранотряде, уже на должности начальника медицинского пункта. Но как оказалось, напрасно он рвался на берега Амударьи. Времена-то изменились и стали такими же мутными и буйными, как воды древней реки. Шел конец 1990 года...
Разочаровавшись в службе, как и многие офицеры тогда, чувствовавшие приближение серьезных геополитических изменений, Леонид Анатольевич решил увольняться. Будучи в отпуске, зашел в родной Новосибирский мединститут. Там впервые он пригляделся поближе к анестезиологии и реанимации. Продолжая военную службу, прошел эту специализацию.
– В 1991 году я выучился и вернулся обратно в Керки, – рассказывает подполковник – но прослужил недолго. Поехал в Душанбинский пограничный госпиталь сопровождать больных и узнал, что там остро нуждаются в реаниматологах.
Начальник Керкинского погранотряда очень не хотел отпускать Лосева.
Но перевод, хоть и тянулся семь месяцев, все же состоялся. И до 1995 года служил старшим врачом – специалистом отделения реанимации и анестезиологии Душанбинского военного госпиталя.

Таджикистан
Какое это было смутное и опасное время, знает каждый. Душанбе поочередно захватывали воюющие меж собой преступные банды. На улицах шла настоящая охота на «лиц славянской национальности», в особенности на военнослужащих.
Избивали и убивали прямо средь бела дня. Охотились на автомобили, перевозившие военных. Так, гранатометному обстрелу подвергся автобус, перевозивший персонал пограничного госпиталя. В другом случае из автоматов посекли пограничный «уазик», ранив женщину.
– Мы даже на базар ходили с автоматами, по трое, – вспоминает подполковник Лосев, – берешь жену и еще кого-то, иначе нельзя. Оружие всегда рядом, даже в постели. Идешь утром на службу, с собой его забираешь.
Однажды пограничный госпиталь молниеносно окружили и фактически захватили боевики некоего Гафура. Хорошо еще, что это не был спланированный акт, направленный на уничтожение пограничников. Просто банду где-то обстреляли, тяжело ранив Гафура.
Выхода не было. Врачи начали готовить раненого главаря к операции, отвезли в реанимационное отделение... И тут прибегает взволнованная медсестра и сообщает, что боевики передергивают затворы автоматов, готовы расстрелять начальника терапевтического отделения майора медслужбы Желудева.
Гафур, хоть и был тяжело ранен, поднялся и, скрипя зубами от ужасной боли, пошел разбираться. Оказалось, что майор спокойно шел в свое отделение, когда его неожиданно остановили вооруженные бородачи. Он представился. Но путь ему перекрыл боевик.
Бывший «афганец», бывший боксер вспылил, когда ему в живот уперлось дуло автомата. Ну и послал в глубокий нокаут своего «оппонента», проломив ему челюсть. Тут-то и началось передергивание затворов, угрозы расстрела. Хорошо, Гафур вовремя вмешался...
Когда Леонид Анатольевич начал обрабатывать гортань боевика лидокаином, у того внезапно возникла аллергическая реакция. Проще говоря, гортань распухла и воздух перестал поступать.
– Представьте весь мой ужас! – вспоминает врач. – Ведь госпиталь оцеплен боевиками. А Гафур синеет, чугунеет и жить ему осталось всего ничего. И я трубку инкубационную не могу вставить. Тут хирурги наши спохватились, перерезали горло, куда и ввели все необходимое.
В общем ситуация была чрезвычайно опасной и сложной. Тем более что весь Душанбе знал, как расправился с врачом республиканской больницы гафуровский охранник после неудачной операции, проведенной отцу Гафура. Доктору просто переломали руки. Прямо возле операционной!
Пограничникам повезло. Они мастерски прооперировали этого влиятельного таджика, несмотря на сложность и серьезность ранения (задеты были кишечник и селезенка).
Однажды, в самый канун Нового года, сразу к нескольким воинским частям подкатили машины со смехотворно дешевым шампанским. Народ, естественно, раскупил его влет. А пойло оказалось отравленным.
Пограничным авиаторам страшно повезло, что дегустировать то шампанское они начали, что называется, не отходя от кассы. Потому их быстрее всего и госпитализировали. А вот пехоте не повезло, смертей там избежать не удалось...

Философия жизни
Человек сам выбирает жизненный путь. А реаниматологи... Это люди с особым, определенным складом характера. У них и юмор, и жаргон своеобразный, не всеми понимаемый.
Впрочем, среднестатистический обыватель редко встречается ( к его же счастью) с реаниматологами, а потому имеет весьма смутное представление об этой профессии.
– На самом деле в медицине это – специалист критических состояний, – делится секретами Лосев. – Он должен иметь представление о процессах, происходящих практически при любых заболеваниях.
В качестве примера Леонид Анатольевич привел подготовку больного к операции. Ведь, чтобы грамотно без негативных последствий провести анестезию, анестезиологу нужно проделать массу манипуляций.
Во-первых, у больного необходимо выяснить наличие резервов организма. На что можно надеяться, на что – нельзя. Что нужно подлечить...
Во-вторых, врач должен выбрать метод анестезии, подходящий именно этому человеку – с его психологией, складом характера, предыдущим опытом.
В-третьих, он должен подготовить больного к этому виду анестезии, точно рассчитать дозировку препаратов.
Кроме этого, анестезиолог не может отдыхать и во время самой операции. Мало ли что лишнего выбросят из организма спящего человека хирурги! Конечно, это шутка. Но были ведь случаи, когда санитарки задевали ногой шнур и этим самым отключали аппаратуру...
– Поэтому у врачей нашей специальности наиболее высок «коэффициент профессионального выгорания», – констатирует Леонид Анатольевич. – Поскольку в силу постоянной стрессогенности и подсознательной «боеготовности» тратится колоссальнейшая масса нервной энергии, которая долго не восстанавливается.
При всем при этом жить с семьей почти 10 лет в госпитальной общаге, не позволять себе ничего лишнего по причине скромного военного жалования.
Наверное, выражение «за други своя» больше всего подходит к таким людям, как подполковник медицинской службы Леонид Лосев. Они, эти Личности, действительно «выжигают» себя, и не ради славы либо эфемерной известности, а – как ни патетически это звучит – ради жизни на Земле. Это хорошо понимают бойцы, раненные на поле брани, которых оживило искусство врачей.
Петр ИЛЮШКИН.