Помощь ставропольцев оказалась востребованной

Как уже сообщалось, в операции по оказанию помощи заложникам, захваченным террористами в Беслане, и их родным, принимали участие ставропольские психологи: семь специалистов краевой клинической психиатрической больницы и пять представителей Службы спасения Ставрополя. В пятницу в Главном управлении по делам ГО и ЧС края состоялась пресс-конференция, на которой врачи и спасатели рассказали о проделанной работе.

Ставропольские специалисты находились в постоянном взаимодействии с несколькими группами психологов, работавшими на месте трагедии. Среди них психологи Центра экстренной психологической помощи МЧС России, Академии гражданской защиты, Научного центра судебной психиатрии имени Сербского, ГУВД СК и Северной Осетии. Всего в операции принимало участие порядка 70 психологов. Задачи у всех были разные. На пресс-конференции разговор шел именно о специфике той помощи, которую оказывали специалисты Службы спасения краевого центра.
В Беслан наши психологи приехали 2 сентября. Это был второй день захвата заложников. Состояние их родных (именно с ними начали работать психологи) было тревожное. Они находились в ожидании. Фаза первичного шока миновала, и все более или менее трезво отдавали себе отчет в том, что происходит. И буквально все, по словам психолога Оксаны Рыбалко, старались всеми силами поддержать друг друга.
В этот день работа наших психологов сводилась к тому, чтобы наладить контакт с близкими захваченных террористами.
Специалистов разделили на группы и назначили ответственными за определенные зоны. Им дали установку - не усугублять страдания близких заложников вопросами типа: «Что вы сейчас чувствуете?», а использовать метод рационального осмысления ситуации. Допустим, ты не ел, не пил, сумеешь ли ты помочь близким?
Собственно, дежурство группы началось 3 сентября, в день штурма. Третий день родные заложников переживали гораздо острее, чем первые два. Объем поступающей информации был предельно сжат. Поэтому появилось недоверие к действиям сил по освобождению заложников. То, что люди не спали и не ели трое суток, стало сказываться на их физическом состоянии. Люди теряли сознание, плакали. Психологи начали оказывать нуждающимся медико-психологическую помощь. Давали им успокоительные и сердечные средства. Использовались методы регуляции дыхания, массажа позитивных точек.
Между тем состояние ожидавших становилось все хуже. Людьми овладел бесконтрольный страх за близких. В толпе участились истерики. В этот момент у человека резко сужаются границы сознания, и психологи пытались всеми силами их расширить, чтобы люди более объективно могли оценить ситуацию. Так, психологу ставропольской Службы спасения Марине Глущенковой пришлось работать с женщиной, которая находилась в подобном состоянии. Ей было настолько тяжело, что она не могла идти. Родные отвели несчастную мать в машину. Та все время повторяла: «У меня там двое... ...Двое детей». Слов близких она не воспринимала. И лишь когда вмешалась Марина, сделавшая женщине массаж, той стало немного лучше. Марина пыталась донести до ее сознания, что двоим-то детям не так страшно. Они поддержат друг друга и не будут совершать необдуманных действий, которые обратят на себя внимание террористов. Обдумав это, мать пришла в себя.
Когда начались военные действия, беспокойство родных захваченных боевиками усилилось многократно. Резко возросло число острых реакций - обмороков, истерик. Люди отказывались покидать опасную зону. Психологи работали по оказанию экстренной медико-психологической помощи и пытались хоть как-то прояснить обстановку.
Не секрет, рассказала Марина Глущенкова, что многие мужчины, родные заложников были вооружены. И что характерно, во время штурма агрессия их была, как ни странно, направлена не на боевиков, а на тех людей, кто освобождал их детей. (Объяснить это можно тем, что объем поступающей информации был крайне скуден). Марине пришлось убеждать людей, что операция началась именно по вине боевиков.
В это время появились первые освобожденные. Преимущественное большинство из них вело себя гораздо спокойнее, чем их родные. А некоторым даже приходилось оказывать помощь близким. Психологам пришлось работать с бабушкой, внук и дочь которой были в захваченной школе. Когда освобожденный внук подошел к ней и сказал: «Бабушка, я здесь», у женщины началась истерика. Ей была оказана психологическая помощь.
Спасательная операция между тем шла полным ходом. И ставропольских психологов направили в район одной из городских больниц, куда стали доставлять раненых.
На следующий день, 4 сентября, ставропольцы работали в морге. Целью их было не допустить, чтобы реакция плача «заразила» всех находившихся у морга и люди могли выполнить свою миссию по опознанию погибших. У тех, кто потерял близких, обострилось чувство вины за их гибель. Наиболее показательна в этом отношении история парня, у которого погибли два брата. Молодой человек считал, что виноват в их смерти, так как во время злополучной линейки перед появлением боевиков буквально на пять минут ушел в магазин за лимонадом. Парня удалось успокоить.
На следующий день одна из семей обратилась к психологам с просьбой организовать центр, где можно было бы получить хоть какую-то информацию. Поэтому специалистам службы волей-неволей пришлось собирать данные о пропавших без вести. Чтобы хоть как-то прояснить ситуацию, они держали связь с «горячими линиями» Беслана и Владикавказа, администрациями городов. Перед отъездом все данные были переданы бесланским коллегам.
Нужно отметить, что в целом работа наших психологов получила высокую оценку со стороны руководства операцией. Им предложили пройти курсы по оказанию психофармакотерапевтической помощи в экстренных ситуациях. А еще возникла идея о создании на Северном Кавказе постоянной мобильной группы психологов, которые могли бы оказывать высококвалифицированную помощь в условиях ЧС.
Ирина ПОЛОЖАЕВА.