Михаил Романов: «Идеального правосудия не бывает»

На станции Нагутская столкнулись три электровоза. Следствие определило виновным экипаж состава, выходившего с запасного пути. Машинист и его помощник задремали и нарушили порядок движения. В результате столкновения погиб помощник машиниста другого электровоза.
Происшествие неожиданно получило громкую огласку на всю страну. Потому что случилось на родине только что ставшего тогда генсеком ЦК КПСС Юрия Андропова. В Курсавском районе Ставропольского края, позднее названном Андроповским.
Уголовное дело взяли на контроль в Москве. Суд решили сделать выездным. А осуществлять правосудие направили Михаила Семеновича Романова, недавно назначенного заместителем председателя краевого суда.
Зал Дома культуры в локомотивном депо г. Минеральные Воды до отказа заполнили семьи железнодорожников. По одну сторону - родственники и сочувствующие обвиняемых. По другую - родня и друзья погибшего. Атмосфера напряжения и вражды.
Судья стал анализировать уголовное дело, вникая в такие тонкости железнодорожных проблем, какие могли быть известны только человеку, не чужому в профессии. Профессионализм всегда покоряет и внушает уважение.
Немногие из сидящих в зале знали, что до того, как примерить судейскую мантию, Романов сам был помощником машиниста электровоза.
Приговор восприняли как справедливый. Невольный убийца отбыл свой срок, и дело сейчас уже забыто.
Сегодня в судьи идет другое поколение. И нужен юридический стаж. И существует конкурсный отбор. И создаются целые судейские династии. Но общество по-прежнему волнует вопрос: каким же должен быть судья, чтобы, произнося традиционное обращение «Ваша честь», мы вкладывали в него искреннее уважение и веру в справедливость?
Об этом наш сегодняшний разговор с гостем рубрики Михаилом Семеновичем Романовым, который 27 лет работает в судебной системе края и 22 года из них - заместителем председателя краевого суда.
- Михаил Семенович, говорят, что каждый из нас приходит в этот мир со своим поручением. Неужели Вам было поручение свыше судить других?
- Я не знаю, как это объяснить, но, видимо, у каждого действительно есть свое предназначение, которое не сразу может проявиться. Я в многодетной семье вырос. Нас пять братьев. И я самый младший. Отец работягой был, простым кузнецом. Фронтовик. Я к поступлению в юридический институт созрел лишь к 26 годам. Уже женат был, сын родился.
- А что Вы столько лет до института делали?
- После 9-го класса пошел в профтех- училище. Наш город - Ртищево Саратовской области - это город железнодорожников. Выучился я на помощника машиниста электровоза. Лето проработал, поступил в техникум по специальности, на вечернее. Но сразу забрали в армию. Служил в ракетных войсках стратегического назначения в Белоруссии. Вернулся, а техникум мой в Волгоград перевели. Ездить далеко.
А тут любовь нагрянула. Она в культпросветучилище училась. На танцах познакомились. Женился. И решили мы в Саратов ехать. Там пошел на завод слесарем. Станки у нас были с цейсовской аппаратурой. Я выучился на юстировщика - настройщика оптики. Но все думал, что надо учиться дальше. Мне хотелось иметь юридическое образование.
- Жена не протестовала, что потеряете солидную заводскую зарплату?
- Она меня всю жизнь во всем поддерживает. Я сначала хотел схитрить: поступить на очное, там конкурс был меньше, чем на вечернем и заочном, а потом перевестись. Но учиться оказалось так интересно, что остался. Стипендия в Саратовском юридическом была 55 рублей, но я всегда получал повышенную - 70. Работу нашел - художником-оформителем в клубе. Зарплата - 80 рублей. А на 150 в то время семье можно было жить.
- Будучи студентом, Вы уже знали, какую область юриспруденции изберете?
- Я заканчивал институт, когда мне уже 30 лет было. На последнем курсе решил - только судебная работа. Распределили в Ставрополь в распоряжение краевого отдела юстиции. И в декабре 78-го года на сессии райсовета народных депутатов меня избрали судьей Ленинского райсуда.
- Помните свое первое судебное дело?
- У нас была специализация. Я рассматривал только гражданские дела. Но их было так много, такое мне досталось наследство, что месяцев пять я прочищал «авгиевы конюшни»: разводы, алименты, раздел имущества, раздел земельных участков... Громкого первого дела не было...
- Однако Вы очень скоро пошли в карьерный рост...
- Где-то с год я проработал, и председатель суда - замечательный человек Андрей Иванович Водолажский, - ушел в адвокаты. Пришлось руководить более старшими коллегами. Нагрузка на судей была огромная. Я, будучи председателем, рассматривал и гражданские, и уголовные дела.
- Трудно было?
- Нет. Мне работа всегда была и есть в радость.
- Всего с пятилетним стажем Вас взяли заместителем председателя краевого суда. Сейчас бы непременно сказали - по блату...
- Какой там блат. Я ведь в Ставрополе чужак был. Просто в 1983 году бывший тогда председателем краевого суда Александр Федорович Масленников пригласил к себе в заместители.
- А почему по уголовным делам, Вы же специализировались раньше на гражданских?
- Вакансия такая была. Но я в ранге председателя райсуда занимался и теми, и другими делами.
- Вы председатель коллегии по уголовным делам. В чем заключается Ваша работа?
- Решение, принятое судьей, потом многократно проверяется. Если мировой судья принял неправильное решение, его поправит районный суд. Районного судью поправит краевой суд или кассационная коллегия, или президиум. Президиум допустил ошибку - поправит Кассационная коллегия Верховного суда. Они ошибку допустили - президиум Верховного суда. У меня, как у заместителя председателя краевого суда, - два важнейших направления работы. Первое - организация рассмотрения уголовных дел, подсудных краевому суду. Это особо тяжкие преступления: убийства при отягчающих обстоятельствах, бандитизм, терроризм и т. д. На этом направлении я курирую работу опытнейших судей первой инстанции краевого суда. Второй не менее важный участок - это пересмотр в кассационном порядке приговоров районных судов края. Через меня, как председателя коллегии по уголовным делам краевого суда, проходят практически все обжалованные приговоры.
- Часто ли приходится отменять или изменять судебные решения, принятые коллегами из районов?
- Примерно 10-15 процентов. Это средний показатель по России.
- Должен ли судья обладать определенным складом ума и характера?
- Сегодня уголовный и гражданский процессы носят состязательный характер. Если раньше судья в какой-то степени был сам обвинителем при рассмотрении уголовного дела, то сейчас он должен анализировать, как стороны обвинения и защиты состязаются. То есть ум нужен аналитический.
- А кого нельзя на пушечный выстрел подпускать к судейской профессии?
- Жестоких людей.
- Ну посадили Вы, допустим, человека на 10 лет. Это разве не жестокое наказание?
- По соразмерности преступления. Жесткие наказания дают, как правило, молодые, начинающие судьи, а кто 10-15 лет проработал - уже такого нет. У нас ведь санкции не строго определенные. Вот, например, 131-я статья УК - от 8 до 15 лет лишения свободы. Можно и 8 назначить, и 15 - все правильно. А между ними-то какая разница - 7 лет.
- Вы помните знаменитую фразу Екатерины II, что лучше оправдать 10 виновных, чем осудить одного невиновного... А ведь все наше правосудие еще с советских времен традиционно имеет обвинительный уклон...
- Дело в том, что само судопроизводство у нас было не таким демократичным, как на Западе.
У них суды присяжных еще с 1400 каких-то там годов действуют. Я десять лет назад был в Англии, на практике в Королевском суде в Лондоне. У них действительно демократичное судопроизводство. Наши суды долгие годы под райкомами ходили.
- Михаил Семенович, я читала, что репрессивный уклон судебной системы в нашей стране был экономически обоснован, так как НКВД входил в число ведущих промышленных наркоматов...
- Когда я начинал работать судьей, одним из показателей была так называемая карательная практика, т.е. процент людей, которые осуждены к реальному лишению свободы. В Ленинском райсуде, как сейчас помню, эта цифра была 50-55 процентов.
Вызывает меня как-то начальник отдела юстиции и отчитывает: «Это почему у тебя 55 процентов? Ты посмотри, в Ивановской области - 70. То есть лучше работают, потому что больше сажают...
- А сейчас?
- Сейчас направление такое принято - гуманизация уголовных наказаний. И, я считаю, это правильно. Должны как можно быстрее вступить в действие новые виды наказаний. Это краткосрочные аресты, обязательные работы. Пока у нас это еще не действует...
- А можно поподробнее?
- Арест с отбыванием в СИЗО - от месяца до шести. Обязательные работы - от 60 до 240 часов, но не свыше 4 часов в день. Например, пришел с основного места работы, взял лопату и пошел в городе снег чистить. В других странах все это действует.
В Англии, извините за такой пример, наказанные судом убирают общественные туалеты. Инспектор периодически проверяет качество работы. Плохое - прибавит часов. То есть у них по решению судов бесплатно убираются улицы, чистятся свалки и т.д.
- Ну, они же законопослушные, а у нас над каждым осужденным к обязательным работам надо надсмотрщика ставить. Дороже будет, чем их в тюрьме держать.
- Механизм нужно создавать. Я спрашивал в Англии, сколько процентов к реальному лишению свободы осуждается? Говорят, 3-5. Вот у нас сейчас около миллиона человек в местах лишения свободы, а на всю Европу - сто тысяч.
- И здесь нам до цивилизации далеко?
- Наше современное уголовное и уголовно-процессуальное законодательство, по оценке европейских экспертов, уже соответствует демократическим цивилизованным нормам.
- А вот правда, что суды присяжных в 2-3 раза чаще выносят оправдательные приговоры, чем обычные суды?
- Правда.
- Почему?
- Несколько причин. Хотя у нас суд присяжных действует с 94-го года, но еще допускаются судьями процессуальные ошибки. А самое главное, я считаю, вот такой момент в этом производстве - при рассмотрении дела судом присяжных - это напутственное слово судьи. У англичан есть такое выражение: не бывает неправильного вердикта присяжных заседателей, бывает неправильное напутственное слово судьи. И еще - слабый уровень государственного обвинения, некачественное предварительное расследование.
- Скажите, Вы спокойно спите ночью, все-таки за 27 лет судебной работы, наверное, многим испортили жизнь своими приговорами?
- За все время своей работы я не вынес ни одного неправосудного приговора, ни один невиновный по моей воле не пошел в места лишения свободы.
- Михаил Семенович, а вообще возможно идеальное правосудие? Есть оно где-нибудь в мире?
- Идеальное? Нет.
- Что должно сделать сейчас российское государство в помощь своей судебной системе?
- В первую очередь в государстве должны быть стабильные законы. Наверное, наши законодатели должны принимать их не торопясь. С момента введения в действие Уголовного кодекса РФ с 1 января 1997 года в него вносились изменения 34 федеральными законами. А в Уголовно-процессуальный кодекс, вступивший в действие 1 июля 2002 года, уже внесены изменения 13 федеральными законами и одним постановлением Конституционного суда.
- Общество имеет большие претензии к работе судебной системы.
- В больном обществе ни одна система не может быть здоровой. Нужно время для оздоровления. В свое время Моисей водил людей по пустыне 40 лет, чтобы произошла смена поколений.
- А какой у Вас главный принцип в работе?
- Я всегда при общении с судьями, и молодыми, и уже опытными, повторяю, что судебная работа не терпит суеты.


Мы беседуем уже долго, и Михаил Семенович предлагает: «А давайте-ка мы чайку попьем». Умело хозяйничает с чайными приборами. Под чаек расспрашиваю о личном. Жена - Нина Ивановна Романова - директор Ставропольского кинотеатра «Салют». Уже в Ставрополе закончила заочно Краснодарский институт культуры. Сын Олег тоже стал юристом. Есть внук - Кирилл. С ним Михаил Семенович иногда ездит на рыбалку. Последнее время они с женой живут за городом. Здесь любимый кот Борис, на окошко прилетают синицы с дятлом, для которых специально покупаются на рынке тонкие длинные полоски сала, чтобы дятлу было удобно клевать, опираясь на хвост. Вроде спокойная размеренная жизнь...
Но два года назад по пути на работу случился инфаркт. У судей нередко случаются инфаркты. Даже если это поручение свыше - судить других...
Галина СЕРГУШИНА.
Фото Бориса КОНСТАНТИНОВА.