Дом без кариатид, или Секретный объект

На одной из малых улиц Ставрополя выделяется двухэтажный особняк, соперничающий по высоте с хрущовской пятиэтажкой, сыгравший определенную роль в наименовании этой улицы. Она называлась Первой Солдатской, потому что здесь селились отставные солдаты строившейся крепости. Затем она стала Барятинской, в честь царского наместника на Кавказе. Того самого, который пленил имама Шамиля в конце Кавказской войны. В 30-е годы XX века особняк облюбовал комсомол - «передовой отряд советской молодежи, активный помощник и резерв КПСС», как величалась эта организация в энциклопедических словарях той эпохи. Здесь разместился Кагановичский райком комсомола. С этого времени улица была названа Комсомольской. Комсомольцы сразу изменили внешний облик здания: срубили кариатиды, поддерживавшие балкон над входом в их штаб. Возможно, инициаторами этой акции были комсомолки, таким образом выразившие протест против эксплуатации женского труда. Следы пребывания кариатид сохранились под балконом в виде белых контуров фигур.

Украшения в помещениях особняка уцелели до наших дней, хотя залы используются не по назначению. Хозяина дома, известного строительного подрядчика Адриана Георгиевича Торбина, советская власть сразу изгнала из дома как «чуждый элемент», а дом конфисковала. Удивительно, но это факт, даже менее зажиточные хозяева украшали свои жилища снаружи и внутри. «Архитектурными излишествами» в советские времена не увлекались. А вот в доме, построенном в конце XIX века, где я провел детство, до сих пор сохранились красочные лошадки - фаянсовое украшение на белой кафельной стене большой печи. Технические возможности газеты не позволят передать всю гамму красок картины лошадей у водопоя. Такие шедевры еще сохранились в особняках, построенных до 1917 года. Может быть, и люди в то время были другими потому, что их с детства окружала красота?
После ликвидации Кагановичского райкома комсомола в доме обосновался радиоузел, занявший своими мощными усилителями залы, предназначенные для торжественных мероприятий. Вечерами с противоположной стороны улицы было видно красное свечение огромных радиоламп. Из этого дома вещали дикторы краевого комитета радиовещания о событиях в городе и крае. Новости жестко фильтровались руководящей и направляющей силой - партией. В те времена не имело смысла называть ее полное имя - она была одна. Знаменательно, что о наступлении немецких войск на Кавказе в 1942 году из тарелок-репродукторов не было сказано ни слова. Жители города попали в оккупацию не по своей вине, что не помешало власти отметить их «черной меткой» в листке по учету кадров. Пункт 26 этого листка требовал ответа на вопрос: «Находился ли на территории, временно оккупированной немцами». Короткое «да» закрывало дорогу в престижные вузы, ограничивало продвижение по службе.
Детективная история развернулась у этого особняка в июле месяце сего года. Походив вокруг здания с фотоаппаратом через плечо, да еще и с футляром со сменными объективами, но не сделав ни единого снимка по причине неблагоприятных условий для съемки, автор настоящей заметки удалился с тем, чтобы вернуться вечером или утром, когда условия освещения были бы приемлемы. Прошел около сотни метров, как вдруг был остановлен неизвестной личностью, которая, не представившись, потребовала объяснений: кто я такой и что делаю. Огорошенный таким бесцеремонным обращением, я иронически представился японским шпионом, снимающим секретные объекты на территории закрытого города Ставрополя. Как в воду смотрел, меня обвинили в том, что якобы я фотографировал секретный объект на Комсомольской улице. Прохожие стали обращать внимание на странную пару, препирающуюся на середине улицы, и бдительный гражданин, так и не представившись, хотел спешно удалиться, чему я воспрепятствовал, догнав его и потребовав объяснений. Эти объяснения я получил только на «секретном объекте». Попал я в кабинет начальника цеха технического участка проводного вещания электросвязи. Там, ссылаясь на инструкции, мне долго объясняли, что проводное радиовещание - единственный способ оповещения населения при чрезвычайных ситуациях и его надо охранять от диверсантов. Зная, что в большинстве стран мира проводного вещания не было и нет, я посочувствовал жителям этих стран. Правда, там оповещают население об опасности иными, технически более совершенными методами - посредством телепередач и т.п. Удивительно, что когда я заходил во двор «секретного объекта» через широко распахнутые ворота (их в это время красили трое сотрудников), я не заметил оповещения о секретности объекта, нет там и проходной будки. Охранник в форме бойца вневедомственной охраны появился к концу события из ниоткуда только для того, чтобы получить взбучку от начальства. Чем ненужнее контора, тем яростнее цепляется она за показную незаменимость. Проводное радиовещание в XXI веке - это как механическая пишущая машинка. Еще существует, но давно уже не используется в офисах и конторах. Процент охвата населения «радиоточками» медленно, но верно движется к нулю, а контора все еще ищет место под солнцем, наверняка требует значительных дотаций в связи с очень скромной абонентской платой.
Другая детективная история приключилась на следующий день. Умудрившись без помех сфотографировать следы от кариатид и ажурную решетку с инициалами Торбина разными объективами, я с прискорбием обнаружил, что какая-то таинственная сила покрыла дымкой, засветила те кадры, которые я снимал с близкого расстояния. На пленке с высокой чувствительностью обнаружился фон от таинственного излучения. Грешным делом подумалось, что мощные усилители, выполняя свою основную задачу, выдают попутно другую, вредную для окружающих продукцию в виде рентгеновских лучей. Вот бы работникам ГО и ЧС проверить мои предположения.

Владимир ИВАНОВСКИЙ.