Девять кругов ада

Девять кругов ада

11 апреля - Международный день освобождения узников фашистских концлагерей.
День памяти жертв концлагерей установили по инициативе ООН в память об интернациональном восстании, которое подняли узники Бухенвальда в апреле 1945 года. Всего на территории Германии и оккупированных ею стран действовало 14 тысяч концлагерей. По признанию самих эсэсовцев, заключенный, продолжительность жизни которого составлял менее года, приносил нацистам 1,5 тысячи рейхсмарок чистой прибыли.

За годы второй мировой войны через лагеря смерти прошли 18 миллионов человек, из них 5 миллионов - граждан Советского Союза.
9 Мая этого года мы отмечаем 63-ю годовщину Победы над гитлеровскими оккупантами. Кажется, так давно это было. Но только не для тех, кто героически защищал нашу Родину, не для тех, кто прошел сквозь все ужасы фашистских застенков. Биография этих людей - это уроки настоящего мужества.
Найти в Ставрополе бывшего узника немецкого концлагеря оказалось не так-то просто. Очевидцев тех страшных событий с каждым годом остается все меньше и меньше. А лет через 5-7 вообще не останется. Многих нет в живых, или они очень больны - сказывается возраст.
Валентине Сергеевне Гаркавенко в этом году исполняется 83 года. Она одна из немногих, кому удалось, пройдя все круги ада, выбраться оттуда живой. На предплечье вот уже 65 лет выколот номер 75589. Она - бывшая узница страшного фашистского лагеря Освенцима. В первый же день пребывания там заключенного клеймили. Так человек терял фамилию и имя и становился просто номером.
Освенцим был настоящей фабрикой смерти. Точное количество погибших там установить невозможно, так как многие документы были уничтожены. Современные историки сходятся во мнении, что в лагере погибло до 3 миллионов человек, большинство из которых евреи. Из примерно 16 тысяч русских военнопленных в живых осталось 96.
Судьба избирательна: кого целует, кого бьет. Валентине Сергеевне в жизни до-сталось. Родилась она в городе Новочеркасске в 1925 году. Мама была русская, отец - грузин. Маленькой девочкой приехала Валя с родителями в Ставрополь. Очень рано, в 16 лет, вышла замуж. Отец к тому времени умер, мама тяжело болела. Я попросила рассказать Валентину Сергеевну свою историю. Она долго смотрела на номер на своей руке.
«Война застала меня с мужем в Украине, где мы гостили у родственников. Пошли как-то с мужем на рынок, там нас и схватили немцы. Эсэсовцы выбирали в толпе здоровых, молодых людей и увозили. Погрузили, как скот, в грузовые вагоны. Куда едем, сами не знаем. Привезли в Польшу. Там нас богатый пан выбрал в работники и увел к себе батрачить. Было очень тяжело, у пана хозяйство огромное. Но сильно он нас не обижал, сносно кормил, с мужем не разлучал. Потом на хуторе случилась кража, кто-то украл несколько килограммов муки. Немецкая полиция обвинила во всем русского батрака, вместе с мужем забрали и меня. Так мы попали в Освенцим. Мужа я больше никогда не видела. Он погиб. В лагере нас разлучили: мужчины, женщины, дети жили в разных бараках.
В лагере самым трудным оказалось выжить. Сначала несколько дней, потом недель».
Смерть приходила отовсюду, люди умирали в газовых камерах или от непосильного труда и голода. Газовая камера за один раз могла вместить до 2 тысяч человек, а кремационные печи работали день и ночь. Только за один день здесь могли уничтожить до 4,5 тысячи человек. В концлагере Освенцим велась даже своя статистика, по ее данным уже в первый месяц своего пребывания здесь погибал каждый шестой заключенный.
«Я и сама не понимаю, как выжила в том аду, - продолжает Валентина Сергеевна. - Пригнали в лагерь, всех побрили, заставили искупаться в холодной воде. «Русские свиньи», - говорили нам. Загнали в барак. Там трехъ-ярусные нары, куча полосатого, вонючего тряпья и обуви валяется. Схватили, что под руку попало: у кого два левых ботинка, у другого один ботинок 46 размера, второй - 35-го. Потом менялись друг с другом. Заковали нас в колодки. Подъем в 5 утра, несколько часов при любой погоде перекличка. Холодные, голодные, полураздетые стоим, снег на нас сыплет, дождь льет. При осмотре выяснилось, что я на третьем месяце беременности. Родила прямо в бараке. Тысячи глаз на меня смотрят, а я кричу. Сыночек мой через несколько дней умер от голода, молока у меня не было. Он кричит, и я с ним вместе, жалко мне его.
До сих пор помню сон, который мне приснился сразу после его смерти. Мой первенец Геночка говорит мне: «Эх, мама, не смогла ты мне дать то, что я хотел». Это он меня упрекал, что не смогла его накормить. Где могила его, и есть ли она вообще, не знаю.
Немцы думали, что я еврейка. Я черненькая была. А ненавидели они евреев страшно. Когда пришла моя очередь в печь идти, то при осмотре вещей немцы обнаружили у меня иконку Казанской Божьей Матери и документ, где написано было, что я - грузинка по национальности. Казнь отложили. Это меня Матерь Божья спасла.
Очень страшно было смотреть, как собак натравливали на людей. Как злые псы за-грызали и разрывали на части людей.
Голод был страшный, кормили один раз в день баландой, а по воскресеньям «праздничный обед» - гнилая картошка с очистками.
Люди, как тени, еле ногами передвигают. Вшивость такая, что одежда вся шевелилась. Спали по несколько человек на нарах, тесно прижавшись друг к другу, чтобы хоть как-то согреться. Каждый день кто-то не просыпался, каждый день плач и крики матерей, которых разлучали с детьми. Толпами уводили на казнь невинных людей. День и ночь дымили трубы крематория, извергая пламя и смрад. В лагере свирепствовали тиф, дифтерия, туберкулез, чесотка, дизентерия.
После освобождения из лагеря добиралась два месяца до Ставрополя. Пешком по Польше, Украине шла домой к маме. Все шарахаются, потому что я худая-худая, лысая, с клеймом на руке. Но находились добрые люди, которые и кормили, чем могли, и согреться пускали. Добралась, а дома другие беды. Соседи отвернулись, считая меня немецкой подстилкой. В НКВД стали вызывать, допрашивать. Несколько лет доказывала, что я не враг народа. На работу не брали. Здание МВД и вообще милицию я до сих пор обхожу стороной, близко подойти боюсь. Я не могла объяснить и растолковать людям, что я не виновата, что попала в концлагерь».
Пропасть, отделяющая людей из лагеря, и тех, кто в нем не был - непреодолима, ибо никто не в состоянии почувствовать все то, что они пережили. На пленника фашизма смотрели косо во все времена. Клеймо узника фашизма ассоциировалось с клеймом предателя.
Прошли годы. Валентина Сергеевна работала на стройке, потом на швейной фабрике, а закончила свою трудовую деятельность на заводе «Изумруд». Родила двоих детей, а вот личная жизнь не сложилась. Сейчас она живет одна, в маленькой квартирке без удобств. Сыновья умерли, у внуков своя жизнь.
«Единственная радость - телевизор, и в еде я себе ни в чем не отказываю: хоть в старости покушать досыта, - добавляет женщина. - И на лекарства хватает».
После освобождения Валентина Сергеевна долго не могла улыбаться, смеяться, петь. Не заживали душевные раны.
Лагерь она старается не вспоминать. Иногда нахлынут воспоминания, но Валентина Сергеевна гонит их прочь, боится, сердце не выдержит.
Фашисты не только физически уничтожали своих врагов. В лагере не пропадало ничего, что могло бы быть использовано во благо «тысячелетнего рейха». Больше всего ценных вещей, золота и денег удавалось собрать с эшелонов, на которых привозили депортированных евреев. Каждый день эсэсовцы изымали 12 килограммов золота. В основном это были золотые коронки, которые вырывали у трупов, а личные вещи становились наградой для солдат третьего рейха. Наручные часы ящиками высылали в «Заксенхаузен», где находилась огромная часовая мастерская. Даже тела людей пускали в дело, пепел и размолотые кости удушенных и сожженных шли на удобрения для сельского хозяйства. Женские волосы - на матрасы для моряков немецкого подводного флота.
Вот воспоминания Василия Петренко, который являлся командиром 107-й стрелковой дивизии 60-й армии 1-го Украинского фронта. Эта дивизия освобождала Освенцим.
«Нормальных людей я не видел. Немцы там оставили немощных, остальных угнали - всех, кто мог ходить. Потом я увидел детей. Жуткая картина: вздутые от голода животы, блуждающие глаза, руки, как плети, тоненькие ножки, голова огромная, а все остальное как бы нечеловеческое - как будто пришито. Ребятишки молчали и показывали только номера, вытатуированные на руке».
Более шестидесяти лет прошло с начала Великой Отечественной войны, но все мы еще долго будем помнить о ней. Война ворвалась в каждый дом, в каждую семью. Сколько золотых рук, умных голов и добрых сердец не досчитались мы из-за той проклятой войны. Нельзя забывать, что собой представляет фашизм.
Склоним головы перед памятью воинов-освободителей и памятью невинно замученных людей.

Наталья МАКАГОНОВА.