Шла Саша по шоссе...

Шла Саша по шоссе...

Конец ноября выдался в этом году неприветливый: утром уже подмораживает, а холодный ветер дует так, что хочется побыстрее спрятаться от него в какую-нибудь теплую норку.

Едва выехав на трассу Георгиевск - Минеральные Воды, я увидела троих девочек, стоящих у обочины. Даже со стороны было видно, что троица дико тряслась от холода. Решив изменить своей привычке не брать в машину случайных попутчиков, я притормозила.
«Садитесь, девчонки, подвезу» - предложила я им. Те в нерешительности переминались с ноги на ногу, но потом забрались в салон. «В школу, наверно, опаздываете?» - поинтересовалась я. Но мой вопрос как бы повис в воздухе - девочки не спешили на него отвечать. А потом та, что, очевидно, посмелее, пробормотала: «Не, не в школу. Мы в школе не учимся». «Куда ж тогда в такую рань едете?» - опять спросила я. Вид у девочек был какой-то замороженный, и мне захотелось как-то растормошить их. «А мы не едем» - поддержала разговор все та же девочка. «Но вы же стоите на шоссе...» - попыталась я отыскать логику в их поведении. «Мы не стоим, мы работаем. Это наше место», - пояснила мне девочка.
Конечно, я не была столь наивна, что не слышала о проститутках, в том числе и работающих на дорогах, - о тех, что катаются с дальнобойщиками, и о тех, кто работает «на местах». Но вид этих замерзших девочек, в сущности детей, никак не хотел вязаться в моем понимании с понятием «проститутка». Казалось, они просто зло, как порой умеют дети, пошутили, и сейчас сами рассмеются над своей хохмой. Но никто не смеялся. Скорее, наоборот, в машине повисла неловкая пауза. Наконец подала голос самая маленькая из этой компании: «Тетенька, нам теперь выйти?» - как-то виновато спросила она, взявшись уже за ручку двери. «Вы что, девчонки? Сидите. Кофе хотите? Там сзади пакет, в нем термос и пирожки. Угощайтесь». Они долго не решались притронуться к пакету, но при очередном напоминании о горячем кофе их замерзшие ручонки сами потянулись к нему.
Остановив машину у обочины, я с грустью смотрела, как девочки грели руки о горячие одноразовые стаканчики и с жадностью кусали пирожки. Это были дети - голодные, замерзшие и, очевидно, очень несчастные. Даже их старательно раскрашенные личики не вызывали никакой ассоциации с их позорным ремеслом. Недавно я была в школе, так там я видела и не такие изыски визажа.
ИСТОРИЯ ПЕРВАЯ
САША. Самая маленькая. Закончила семь классов, хотела - девять, а потом куда-нибудь в город, в училище. Не получилось. Отец пьет, мать с прошлого февраля запила тоже. Запила еще хуже, чем отец. Тот, когда запой кончался, сразу как одержимый брался за все дела по дому. Что-то ремонтировал соседям, которые хоть и не платили за работу деньги, зато несли продукты. Мать становилась веселой, родители начинали шутить и строить планы на будущее, и, невзирая ни на что, чувствовалось, у них - семья.
Но, видно, в матери от многолетних запоев отца что-то надломилось, и теперь уже она не вытягивала отца из пьянки, а беспробудно пила вместе с ним. В доме перестала топиться печь - не было угля, продуктов не было тоже. Сначала Саша ходила поесть и погреться к папиному старшему брату, живущему на другом конце станицы, но однажды, когда посчитали, что племянница ушла, жена дядьки высказала в адрес Саши и ее семьи нечто такое, после чего та тихонько прикрыла за собой дверь и больше в том доме не появлялась.
Выходить на трассу ей предложила Вика, которая считала, что это какой-то выход, и вообще, надо как-то протянуть эту зиму, а дальше будет видно.
ИСТОРИЯ ВТОРАЯ
ВИКА. Живет с мамой и бабушкой. Викина мама работает, бабушка получает пенсию. Денег, сколько себя помнит Вика, не хватало всегда. Не хватало катастрофически, даже на самое необходимое. Покупка каждой тетрадки сопровождалась долгими подсчетами, что на эти деньги можно было купить, хотя и так совершенно ясно, что на три-четыре рубля ничего кроме спичек не купишь. Подобные дискуссии неизменно сопровождали любую Викину просьбу. Кое-как Вика закончила 9 классов. Хотелось уехать в Георгиевск и выучиться на парикмахера, собрала необходимые документы, мать дала денег на дорогу. Но, придя в училище, она словно впервые увидела себя со стороны. Как же плохо и бедно она была одета! Так это еще летние вещи. А зимой? Вика вспомнила свои обшарпанные сапоги, полинявший пуховик... и уехала. Дома сказала, что в училище не приняли.
Увидев как-то по телевизору передачу о столичных проститутках, которые, высунувшись из своих иномарок, вяло разговаривали с журналистом, Вика решила: пусть у нас не столица, но ведь и денег столько не надо - приодеться, что-то отложить, чтобы на следующий год уехать учиться. В Пятигорск или даже в Ставрополь, выйти там замуж за хорошего парня и жить в свое удовольствие.
ИСТОРИЯ ТРЕТЬЯ
Ира. С мамой приехали с Украины, где остались Ирин папа и вся украинская родня. Отец сильно пил, бил маму, а родные отца, присмотревшие отцу выгодную невесту, провоцировали на новые скандалы с женой, справедливо полагая, что такое долго вытерпеть невозможно. Своего жилья у Ириной мамы не было, но была двоюродная одинокая тетка, которая настойчиво звала их к себе - одинокой и никому не нужной. Ира с мамой приехали к тетке. Как говорится, из огня да в полымя... Себялюбивая эгоистка-тетка теперь тиранит мать, которая служит громоотводом для ее старческого маразма. На работу мать тетка не пускает: «А зачем вы тогда ко мне приехали? За мной смотреть? Вот и смотрите! А нет, так катитесь куда угодно». Катиться особенно было некуда, поэтому, стиснув зубы от унижения и обиды, Ира выбирала работу где-нибудь подальше и начинала мечтать, что хорошо бы заработать денег и уехать. Снять квартиру, где не будет тетки, а будут только два любящих друг друга человека - она и мама. В последнее время дома стало просто невыносимо - мама все чаще украдкой плакала, а маразм тетки набирал обороты и начинал смахивать на обычный садизм. Когда Вика изложила свои задумки Ире, подружка не раздумывала ни минуты. Впервые на трассу они вышли вместе. Потом к ним присоединилась маленькая Саша.
Мы несколько минут помолчали, каждый погруженный в свои невеселые мысли. Неожиданно раздался оглушительный сигнал. Сзади, съехав на обочину, стоял КАМАЗ. Девчонки виновато улыбнулись и, не забыв поблагодарить, выскочили из машины.
Обернувшись, я увидела, как Вика резко впрыгнула в кабину, а две девочки остались стоять на обочине, прижавшись друг к другу как брошенные котята.
Через несколько минут великан КАМАЗ свернул направо и, проехав метров сто, остановился.
Я отвела глаза и нажала на газ. Ехала и злилась на себя за беспомощность. Ну что я могла сделать? Прочитать взрослому дяде-камазисту мораль - что такое хорошо и что такое плохо. Допустим. Допустим, он выслушал мои воззвания к совести и даже не покрыл меня витиеватым матом, а просто развернулся и уехал. Но сколько таких дядь еще проедет по трассе? Да и выход ли это?
Но ведь должен же для детей, живущих такой тяжелой взрослой жизнью, быть выход! Должен. Наверное...

Лилия ЯЦЫК.