Клиницист от Бога так называют коллеги Марию Константиновну Галан

18.12.2013
Клиницист от Бога так называют коллеги Марию Константиновну Галан

«Да пребудут в целости,
Хмуры и усталы,
Делатели ценностей
- Профессионалы!»
(А. Межиров)

- Для врача самый главный цензор - больной. Если он хочет идти к этому доктору, доверяет ему, значит, врач сумел разобраться в его проблемах. А Мария Константиновна из такой категории, которые хотят помогать. Я говорю: если случай сложный, идите к Марии Константиновне. Она клиницист от Бога. Такая характеристика из уст заместителя главного врача краевого Диагностического центра Валентины Николаевны Синюковой, не склонной к излишним комплиментам в адрес кого бы то ни было, говорит о многом.
- У меня за 41 год не было ни одного дня, когда бы я без удовольствия шла на работу, - признается Мария Константиновна Галан и добавляет: можно во всем ошибиться, только не в выборе профессии. Я с детства знала, что буду лечить людей.
Профессию ей выбрал отец задолго до ее рождения. И тому есть предыстория. В Великую Отечественную он, как и все его ровесники, воевал. В бою под Кенигсбергом получил тяжелое ранение осколком в голову. На сортировочном пункте его сочли мертвым и должны были вместе с другими отправить к месту захоронения. Но утром медсестра обнаружила, что он еще живой, и кинулась к врачам. Так внимательность молоденькой медички, по сути дела, спасла отцу жизнь.
Первым в семье фронтовика, как и ждали, родился сын. А когда жена ходила беременная вторым ребенком, он объявил всей родне и знакомым: «Родится девочка - будет врачом». И если верить тому, что каждый из нас приходит в этот мир со своим ПОРУЧЕНИЕМ, то, значит, ей свыше было дано именно такое ПОРУЧЕНИЕ.
Сначала она пошла в медучилище - на фельдшерское отделение. Окончила с отличием и попала в пять процентов тех, кто имел право поступить в институт вне конкурса после сдачи на отлично одного профильного экзамена. Профильную химию сдала на пятерку и стала студенткой лечебного факультета Ивано-Франковского медицинского института, так как жили они тогда в Западной Украине. И в училище, и потом в институте других денег, кроме стипендии, практически не было. Да и откуда им было взяться? Мать - простая колхозница. Отец-фронтовик научился портняжному мастерству, кстати, и дочке поначалу шил обновки. Она и сейчас помнит отцовскую науку и в свободное время шьет для себя. В годы ее студенчества с деньгами в семье было туго, тем более что старший брат тоже учился в вузе на инженера-строителя. Спустя годы муж ей скажет: «Когда ты приехала на каникулы из училища, ты была в том же пальто, какое носила еще в восьмом классе». С будущим мужем учились в одной школе, он был на три класса старше - товарищ брата. А поженились, когда она окончила институт - с отличием, а он - военное училище.
Служить офицера направили в Грозный, куда молодожены и прибыли. Ей предложили преподавать в местном медучилище. «Год преподавала, но поняла, что не мое, хочу быть врачом, лечить людей. Пошла в горздрав, попросила, чтобы направили в практическое здравоохранение», - вспоминает Мария Константиновна. Девять лет работы в многопрофильной больнице Грозного позволили получить бесценный опыт, наработать навыки, которые пригодились в дальнейшем. «Это была большая больница - 750 коек, 11 неотложных отделений. Взяли меня в инфарктное отделение, дали палату интенсивной терапии. Запомнилась первая успешная реанимация, когда удалось спасти человека, который был уже почти за гранью. Через два года послали в Санкт-Петербург на курсы усовершенствования по ревматологии. Потом работала врачом-ординатором. В этом отделении, как на войне - между жизнью и смертью. Очень тяжелые больные поступали».
А еще многопрофильная Грозненская больница запомнилась дружным коллективом. «У нас было отделение многонациональное: русские, чеченцы, ингуши, заведующий - осетин, и я украинка. Мы с мужем часто бывали в гостях в местных кавказских семьях, я присматривалась к их обычаям, перенимала рецепты вкусных блюд». А еще она много занималась самообразованием, выписывала и читала медицинские журналы. Забегая вперед, скажу, что когда семья уехала из Грозного, еще целый год соседи слали ей посылки с медицинской энциклопедией - 28 томов ее издавались в течение нескольких лет, и подписку хотелось сохранить.
Ее особое внимание к больным, тщательность обследований, точность диагнозов, безупречную воспитанность и приветливость заметили и пригласили на работу в спецбольницу Грозненского обкома КПСС. Такие спецбольницы были тогда во всех областных и краевых центрах огромного Советского Союза. Партия знала толк не только в идеологической пропаганде, но и в качественной медицине, которая в те годы была недоступна простым смертным. Но определять доступность или недоступность качественной медицины не входило в обязанности доктора Галан. Ее взяли на работу в элитное медучреждение, потому что она была лучшим профессионалом среди других.
Первые годы работала кардиологом, потом врачом-терапевтом. В 1985 году мужа перевели из Грозного в Ставрополь. Она продолжила работу в спецбольнице, теперь уже Ставропольского крайкома КПСС. Но грянула горбачевская перестройка, и на ее волне спецбольницы позакрывали. «Я приехала с учебы на базе 4-го управления Минздрава СССР, а мне говорят: нас расформировали. Группу врачей спецбольницы пригласили на работу в железнодорожную поликлинику Ставрополя».
Замечу, что взяли туда не всех, а только самых лучших. Здесь она проработала три года. В это время открылся Диагностический центр. «Я пришла к главному врачу Геннадию Яковлевичу Хайту: «Вам терапевты не нужны?» «Нам нужны функционалисты. Но оставьте документы». Через месяц позвонили: «Приходите».
Тут позволю себе небольшое журналистское отступление. Открывшийся тогда Диагностический центр был, безусловно, элитным медицинским учреждением по сравнению с другими. Здесь впервые появилась аппаратура, возможности инструментальных обследований и лабораторных исследований, которые ранее были доступны только избранным. И медперсонал главный врач Геннадий Яковлевич Хайт подбирал как жемчужинки в ожерелье, выбирал лучших из лучших, благо желающих было много. Тогда принял на работу нескольких специалистов из бывшей спецполиклиники крайкома КПСС. В результате широкий круг пациентов из всех социальных слоев общества, из всех городов и районов края получил возможность пользоваться услугами профессионалов высочайшего класса, которыми раньше пользовалась только партийная элита.
«Нагрузки у врачей здесь очень большие», - говорю я. - А большие нагрузки могут вести к профессиональному выгоранию». Она мягко замечает: «Надо просто любить эту работу. Я всегда хотела быть уверенной, что сделала для пациента все, что могу. А усталость после рабочего дня приходит и уходит. Я очень радуюсь, когда пациенты, которые приходили два-три-пять лет назад, снова приходят, значит, я им сумела помочь, значит, они мне доверяют».
Мы все так устроены, что в любом деле хотим видеть быстрый результат. Поэтому и в прессе пишем в основном о хирургах: выполнил удачную операцию, пациент выжил, врач - герой. А если задуматься, ведь и операции, возможно, могло не быть, если это не последствия травм, если бы больному своевременно был поставлен правильный диагноз и начато лечение. Иногда в организме еще нет никаких материальных изменений, а опытный клиницист уже видит признаки грядущего заболевания. Русская медицина до Октябрьской революции имела двух корифеев клиницистов - терапевтов Боткина и Захарьина. Именем Боткина, как известно, назвали исследованную и описанную им болезнь. Именем Захарьина болезни не называли, но вся купеческая Москва перед ним шапку ломала. Захарьин говорил: «Выписать рецепт - на это и дурак способен! С рецептом мы гоним больного в аптеку за лекарством, но от этого еще никто не становился здоровым.... Лечить надобно-с!» И лечил. И вылечивал.
Из опыта и знаний врачей-профессионалов и складывается то, что называется здравоохранением. Именно в таком понимании: здраво, т. е. здоровье, и его охранение. Ошибка в диагнозе иногда может стать ошибкой ценою в жизнь. И сегодня граждан России больше всего напрягает не коммерциализация медицины, а боязнь попасть в руки некомпетентного врача. Несколько лет назад главный терапевт России, академик Чучалин, выступая на Национальном конгрессе терапевтов, заявил, что примерно каждый третий диагноз в России является неверным. По данным патологоанатомов, расхождение прижизненного и посмертного диагнозов составляет примерно 25 процентов.
Одной из самых распространенных причин огромного количества врачебных ошибок в России эксперты называют низкие профессиональные возможности медперсонала. Дикая перегруженность, мизерные зарплаты, нехватка современного оборудования. Как говорил на съезде тот же академик Чучалин, врачи в поликлиниках распознают лишь примерно треть заболеваний, которые нужно лечить высокотехнологичными методами. Пару лет назад министр здравоохранения РФ Вероника Скворцова на вопрос корреспондента официальной газеты страны о праве на выбор врача сказала, что выбор врача - это правильный принцип, если есть из кого выбирать.
Я спрашиваю свою собеседницу, всегда ли студент, окончивший медицинский вуз с отличным дипломом, может стать отличным врачом? Или же помимо знаний, удостоверенных высокими оценками, нужно еще что-то - талант, интуиция? Не случайно же терапевтов много, а хороших клиницистов - раз-два и обчелся. Мария Константиновна - человек деликатный и отвечает, тщательно взвешивая каждое слово: «По специальности надо постоянно набирать то, чему не учили в институте - новые методики, новые подходы, новые обследования, новые препараты. Каждые пять лет мы проходим курсы усовершенствования, сдаем экзамен на подтверждение квалификационной категории. У меня высшая категория. Учеба врачей в Диагностическом центре поставлена очень хорошо. Каждый месяц проводятся врачебные конференции для врачей всего Центра и каждую неделю - конференции по профилю. Наш начмед Леонид Степанович Путренок говорит: «Терапия - это категория философская. Если хирургу или узкому специалисту все ясно, то терапевту надо докопаться до всего остального». Это приходит с возрастом, с опытом. Ко мне в кабинет заходит пациент, и я уже могу предположить, какая у него основная проблема». Спрашиваю, действительно ли система внутреннего контроля, требований к врачам в Диагностическом центре очень жесткая, и не создает ли это психологического дискомфорта. Она поясняет: «Нас Геннадий Яковлевич хорошо научил, что пациент всегда прав, а врач должен сделать все, чтобы облегчить страдания человека, чтобы не было жалоб и нареканий. В нашем Центре есть система воспитания молодых врачей. За ними закрепляются наставники. У нас есть свой дресс-код в Центре: это деловая скромная одежда, аккуратная прическа, уважительный стиль общения, соответствующая лексика. Есть свод корпоративных этических правил, которому все следуют. Вот мой муж говорит: «В том учреждении, где работает моя жена, - достойная зарплата, а взяток не берут».
Диагностический центр стал первым крупным медучреждением края, где в закон ввели: все услуги оплачиваются через кассу. Естественно, кроме тех, которые идут по линии Фонда обязательного медицинского страхования. Но надо заметить, что желающих воспользоваться услугами Центра многократно больше, чем финансирует Фонд ОМС.
Сегодня Диагностический центр - уникальное медицинское учреждение, где каждый житель Ставрополья, да и всего Северного Кавказа, независимо от места проживания и социального статуса, может пройти обследование на самом современном оборудовании, получить квалифицированный диагноз, а затем уже продолжать лечение по месту жительства.
- В улучшении здравоохранения многое и очень многое можно и нужно делать за счет новых управленческих, организационных решений, за счет повышения квалификации персонала. И исходить, прежде всего, из интересов больного, - подчеркивает бессменный главный врач Центра, почетный президент Диагностической ассоциации России, доктор медицинских наук Геннадий Яковлевич Хайт.
Эпиграфом к этой публикации я предпослала строки поэта А. Межирова о профессионалах. В них все верно относительно моей героини. Кроме слов «хмуры и усталы». Она никогда не позволяет себе быть хмурой и усталой. Всегда приветлива, элегантна, ее доброжелательность располагает больных. Пациент приходит со своей бедой, и он хочет, чтобы врач на приеме был озабочен не своими, а его проблемами. Ведь многие едут в Диагностический центр от безысходности, пройдя десятки врачей и все круги ада. Едут с последней надеждой.
В Диагностическом центре много высокопрофессиональных врачей. Среди них - узкие специалисты по разным болезням, специалисты функциональной диагностики, которые с помощью современнейших уникальных приборов и аппаратов видят то, что неподвластно другим, врачи, работающие в лабораториях и проводящие сотни различных исследований. Но как хороший бухгалтер за цифрами видит экономическое состояние предприятия, так хороший доктор за показаниями анализов, малейшими отклонениями от нормы, за совокупностью этих отклонений видит неблагополучие в организме пациента и назначает именно те дополнительные исследования и консультации именно тех специалистов, которые необходимы этому больному. Бывает, что необходимо дать срочное направление в другое медучреждение, специализированное на лечении определенных болезней. И если больной обратился своевременно и поставлен правильный диагноз, всегда есть шанс затормозить у опасной черты и не перейти точку возврата. «Вы знаете, я никогда в жизни не хотела делать карьеру, быть чиновником в системе здравоохранения, я всегда хотела лечить людей», - как-то стеснительно, мягко улыбнувшись, сказала мне Мария Константиновна на прощанье.
Галина СЕРГУШИНА.