НА ДОЗВОНЕ

- Алло.

- Слушайте меня внимательно, от вашей внимательности зависит жизнь посетителей. Как поняли меня?

- Слушаю вас, говорите.

- В здании установлено взрывное устройство. Эвакуируйте людей, вызывайте саперов. Это не учебная тревога, как поняли меня? Повторяю: в здании установлено взрывное устройство, вызывайте саперов, выводите людей, это не учебная тренировка. Время пошло, я вас предупредил.

...Всю прошлую неделю волны телефонных звонков с аналогичной аудиозаписью накрывали Россию с головой. Экстренные службы Владивостока, Челябинска, Красноярска, Норильска, Калининграда, Екатеринбурга, Магадана, Перми, Уфы, Москвы, Брянска, Рязани, Омска, Новосибирска и, конечно же, Ставрополя работали в авральном режиме, проверяя якобы заминированные школы и вузы, транспорт, вокзалы, рынки, торговые центры, административные здания и т.д. К счастью, ни в одном из подвергшихся телефонным угрозам городов взрывное устройство обнаружено не было. Физически никто не пострадал. А вот психологически... Собственно, об этой изнанке нашей жизни, смещая прицельную оптику на события недельной давности, и предлагаю поговорить, читатель. Машу после битвы кулаками? Отнюдь. Тем более что, как по мне, никакой битвы не было.

В психологии есть такое понятие как «выученная беспомощность». Это состояние, при котором человек не предпринимает никаких попыток к улучшению своей жизни, имея при этом реальные возможности. Феномен был открыт американским психологом Мартином Селигманом, когда тот, вдохновившись экспериментом Ивана Павлова, решил сформировать у собак условный рефлекс не на пищу, а на боль. Исследователь помещал собак в клетки, бил их током и одновременно включал высокий звуковой сигнал. Таким образом, Селигман хотел узнать, станут ли собаки бояться тока. Однако жизнь порой преподносит куда более интересные сюрпризы, нежели условный рефлекс на боль. Клетки убрали. Врубили знакомый высокий звук, который ранее сопровождался ударом тока. Тут бы братьям нашим меньшим со всех лап ломануть от источника опасности, ан нет. Собаки не убегали. Ложились на пол и скулили. Хотя были свободны. Да простит меня читатель за грубость, но разве не похожее поведение транслирует и наш государственно-административный аппарат в сложившихся реалиях?

Когда у семи нянек дитя без глаза

Нет, с одной стороны к работе различных ведомств не подкопаешься. Мы не в лесу живем и не единожды по тем же телевизионным каналам видели, как стоит очередному Пете прокричать «волки», как тут же к их потенциальному логову в экстренном порядке стягиваются пожарные расчеты, полиция и специалисты иных служб; эвакуируются люди; оцепляется и проверяется территория. Словом, проводится стандартный набор автоматических, четко отработанных и регламентируемых внутренними служебными актами действий, позволяющий через небольшой промежуток времени главе региона бодро рапортовать, дескать, «граждане и гости города, просим без паники, у нас все под контролем».

Под контролем ситуация вроде как и у судебно-правовой системы, где по статье 207 УК РФ «Заведомо ложное сообщение об акте терроризма» преду-смотрены разные виды наказаний: от исправительных работ сроком до двух лет, штрафа до 200 тысяч рублей или лишения свободы до пяти лет. Соответствующие поправки в российское законодательство были внесены весной 2014 года. До этого же лжеминеры отделывались почти что испугом. Например, буквально за несколько месяцев до вступления поправок Октябрьский районный суд Ставрополя осудил жителя Краснодара за ложное сообщение о заложенной бомбе в районе Нижнего рынка всего на полгода исправительных работ.

В то время как уже в 2016 году год исправительных работ с удержанием двадцатипроцентной заработной платы в доход государства получил житель Пятигорска. Из материалов дела следует, что горе-террорист пообещал своей сожительнице, что они с ней пойдут в отделение Сбербанка, расположенное на улице Украинской Пятигорска, для того, чтобы снять деньги с его счета. Однако деньги мужчина уже потратил и, не желая в этом признаваться, позвонил с мобильного в ОМВД города и сообщил, что в отделении Сбербанка заложена бомба.

Два года лишения свободы в колонии строгого режима получил ставрополец, отправивший в конце февраля на почту Промышленного райсуда сообщение о готовящемся взрыве. В итоге около четырехсот человек были эвакуированы из Промышленного, Ленинского, Ставропольского и Октябрьского судов.

Словом, дубина правосудия вместе с административным щитом, перекочевывая из левой руки в правую, становятся все увесистее и массивнее. Но вот охлаждает ли подобное обмундирование российского богатыря пыл провокаторов? Разве только школяров, у которых гормон в голову бьет, и неуверенных в себе мужичонков, пытающихся таким тривиальным способом доказать, что он не тварь дрожащая и право имеет. То есть убирается пена с взбаламученной воды, когда булыжник массовых провокаций остается спокойно лежать на дне стакана. Терроризм - реальный или вымышленный не важно - стал обыденной частью нашей жизни.

Это кто там хватается за сердце? Право, может, лет пять тому назад подобное утверждение и показалось бы кому-то крамолой, но сегодня, когда чуть ли не каждую неделю в телевизионной картине дня кого-то взрывают на земле, в воде или воздухе, наверно, все-таки не престало взрослым мужам играть роль экзальтированной барышни, томно отмахивающейся веером от навязчивого хулигана.

Причем завязывать с гламурным розовым пенсне нужно если не из-за банального чувства самоуважения, то хотя бы с сугубо практичной, финансовой стороны вопроса. Ведь в каждом анонимном вызове по поводу заложенной где-то бомбы участвуют спасатели, кинологи, полиция, медики, пожарные, следователи, специалисты спецслужб и др. Один час проверки объекта обходится государству около пятидесяти тысяч рублей, которые возмещаются из бюджета, т.е. карманов налогоплательщиков. А теперь вспомним, сколько в одном Ставрополе было «заминированных» уток? Более сорока? Вот и считайте выброшенные в никуда два миллиона рублей в дотационном регионе! И, повторюсь, это только в одном городе.

Нет, безусловно, на безопасности людей экономить ни в коем случае нельзя. Даже если выезжая на объект, ты заведомо понимаешь, что никакой взрывчатки там не найдешь. Но вместе с тем сама жизнь заставляет нашу власть пересмотреть тот алгоритм действий, который был оправдан и эффективно работал в единичных случаях телефонного террора, но перестал быть актуальным, стоило звонкам принять массовый характер. Парадоксально, но наша сильная сторона, - когда каждую правоохранительную структуру общества ночью разбуди, она назовет номер подведомственного акта и расскажет план действий в случае потенциальной угрозы, - оказалась и нашей Ахиллесовой пятой.

В который раз прошу прощения за цинизм, но сегодня уже вовсе не обязательно на самом деле запускать на небо многоэтажки, самолеты и иные объекты, чтобы страна стояла на ушах, тратила громадные суммы на ликвидацию последствий и косо поглядывала на власть. Которая, играя мускулами, уверяет, что, вообще-то, при современном уровне развития российской электронной техники определить номер телефона, что мобильный, что стационарный - это плевое дело, работы в данном направлении уже ведутся, и как только злоумышленники будут найдены, то... В общем, сплошное дежавю и бесконечные кошки-мышки. Когда упорно бегаем и ловим бантик, а не мышь, вальяжно расположившуюся на хозяйском диване и с усмешкой водящую этим самым бантиком перед носом кота.

Что на зеркало пенять, когда и сами с усами...

Но что я все о чиновниках. Тем более когда еще много лет назад выдающийся русский историк Н.М. Карамзин писал, что «всякий народ имеет ту власть, которую заслуживает». Вот и прошлая неделя показала, что яблоко от яблони недалеко падает - и в обществе тоже нарастает некая атрофированность к происходящему. Тот самый синдром выгорания, когда мы настолько перекормлены подобными «утками по-пекински», что происходит нездоровая отрыжка от перченого блюда в виде равнодушия. Я не знаю, хорошо это или плохо, но мы перестали бояться, перестали сочувствовать жертвам, дав себе негласную установку, что то, что не случается непосредственно с нами, оно как бы и не существует вовсе, и незачем по этому поводу напрягаться и суетиться.

Банальный пример - освещение данных телефонных угроз в СМИ. Удивительно! Обычно такие бескомпромиссные и участливые к национальным угрозам, происходящим в ДРУГИХ государствах, в СВОЕМ огороде мы чуть ли не подавляли зевоту в эфире, комментируя случившееся. Да и новость носила короткометражный характер, значительно уступая обзорам о Сирии да Украине.

Между тем такими же вялыми были и комментарии в социальных сетях, сводящиеся к банальному «Ну, че там? Не рвануло. Ну, кто бы сомневался». Более или менее оживляли затухающую дискуссию, разве что предположения форумчан об авторах телефонных провокаций. Всего у новоявленных Пуаро и Мегре было три претендента - украинский след, местные учения силовиков и чье-то негативное «фи» по поводу прошедших выборов в стране. Вот ставропольцы с азартом и делали ставки на то, уши чьего осла торчат в этой истории.

В книге Светланы Алексиевич «Время секонд-хэнд» есть глава, посвященная девушке, попавшей в теракт в московском метро 6 февраля 2004 года, и ее матери. Она начинается так: «На первую нашу встречу пришла ее мама. Призналась: «А Ксюша не захотела со мной пойти. Отговаривала и меня: «Мама, кому мы нужны? Им нужны только наши чувства, наши слова, а сами мы им не нужны, потому что они этого не пережили». Скажете, это не про нас?

Единственные, кто искренне испугался в данной ситуации - это дети, обучающиеся непосредственно в тех школах, которые попали под горячую руку лжеминеров, и где была проведена эвакуация. Особенно напуганными были малыши из начальных классов, которые плакали и звали мам. Те в свою очередь не находили себе места, когда на переменах не смогли дозвониться до детей на сотовые телефоны. Причина? Эвакуация же. Здание покидали экстренно. Без ранцев и верхней одежды. И по свидетельству очевидцев, два часа полураздетые дети стояли на улице, пока в зданиях работали саперы. Благо в Ставрополе в тот день пригревало солнышко. А если бы на улице мороз стоял?

Нет, и все-таки, читатель, это определенно плохо, что подобные телефонные провокации мы воспринимаем с ухмылкой и неким бахвальством. Ибо ВОТ чем это аукается. Тем, что помимо нас самих, спустя рукава на учения, призванные правильно организовать эвакуационный процесс, смотрят и сами школы, проводя их не на совесть, а для проформы. Мол, смысл напрягаться, когда у нас все случается понарошку? Право, вы хотите сказать, что в ваших школах заранее, за неделю до часа Х не предупреждают о будущей проверке? Что не говорят детям в гардеробной, не сдавай верхнюю одежду, на первом уроке учебная тревога? Что школьники вообще игнорируют учения, если идет контрольная работа? Поздравляю, вы явно не в России живете. А вот мы - здесь.

И, следовательно, пора.... Пора менять что-то в обществе и меняться самим. Где взять на это силы и средства? Как в русской народной сказке, поскрести по сусекам. Находят же их где-то те, кто пишет подобные компьютерные программы и совершает звонки? Авось и у нас получится. Что же касается мотивации. Здесь вообще просто. Нам следует меняться хотя бы потому, чтобы мнимые волки не оказались настоящими. А выученная беспомощность, не стала выМученной. Как это сделать? Просто брать и меняться.

В тему

Как в других странах борются с ложными звонками

«Телефонный терроризм», сообщения о заложенных бомбах не сулят ничего хорошего человеку, выбравшему подобные «развлечения» в США. Почти во всех штатах телефонные сообщения с угрозами взрыва квалифицируются как уголовное преступление и таким образом караются наказанием - не менее одного года тюрьмы. В зависимости от законов отдельных штатов наказание может достигать двадцатилетнего тюремного срока (например, в Массачусетсе). Помимо этого, придется уплатить сумму в $50 000 и возместить нанесенный сообщением ущерб.

Во Франции срок за звонок о бомбе составит до 10 лет (и не менее года); кроме того, виновный выплатит немалый штраф.

В Китае в год отмечается до двух десятков ложных сообщений о бомбах на борту самолетов. Наказание за них может достигать пятилетнего тюремного срока.

Марина Кандрашкина.