ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, или ПРИКЛЮЧЕНИЯ УКРАИНЦЕВ В РОССИИ

ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, или ПРИКЛЮЧЕНИЯ УКРАИНЦЕВ В РОССИИ
Лилия Яцык

Ну, почему, как только захочешь выспаться, сразу под ухом затрезвонит телефон? Я глянула на часы - десять минут седьмого. «Привет! Не спишь? - бодрым голосом поинтересовалась на том конце провода моя украинская подружка и, не дожидаясь ответа, затараторила: «Ой, знаешь, сегодня ночью к вам в Ессентуки, в санаторий, моя подруга с мужем и ребенком приехала. Поезжай, проверь, как устроились, а то у вас все-таки Кавказ, а они такие наивные». «Прямо сейчас?», - представляя милую перспективку поездки по 30-градусной жаре, не без иронии поинтересовалась я. «Ну, позавтракай», - снисходительно разрешила Наталка, но тут же, чтобы я не расслаблялась, добавила: «Так ты уже собираешься или как?» «Собираюсь», - обреченно буркнула я, распрощавшись с мыслью о субботнем отдыхе.
Оказалось, попасть на территорию санатория не так-то просто. «Секьюрити» так подозрительно изучал мои документы, что я, одурманенная жарой, уже и сама стала сомневаться, что приехала «просто к друзьям». В корпусе санатория экзекуция повторилась с такой тщательностью, что можно было подумать, я собираюсь провести в санатории не пару часов, а оформляюсь туда на постоянное место жительства.
Наконец оказалась перед дверью номера, из-за которой раздавались женские крики вперемешку с причитаниями. «Не успела!», - почему-то подумала я и быстро постучала. Дверь распахнулась, и моему взору предстала «гарна жиночка» килограмм на сто, стоящая в позе «изо всех сил руки в боки», и два мужика с хорошо отращенными усами. Мужики сидели на кроватях и виновато переглядывались. «Добрый день. Я от Наталки. Приехала посмотреть, как вы устроились. Все-таки с ребенком...», - ввела в курс дела обитателей номера я. «Кстати, а ребенок где?», - вспомнив услышанные в коридоре крики, испуганно огляделась я в поисках малыша.
«Так це ж вин», - сказала хозяйка номера и показала пальцем на одного из мужиков. Наверно, вид у меня стал, мягко говоря, озадаченный, потому что женщина подошла к кровати и, погладив одного из мужиков по лохматой макушке, уточнила: «Це ж вин, наш Тарасик». «Ребенку» было под тридцать, но он, как трехлетний малыш, послушно кивнул головой: мол, да, Тарасик - это действительно я. «Ярина Кондратюк, - представилась «жиночка», - а цэ мий чоловик - Василь».
...После полуторачасового рассказа о своих родственниках и знакомых Ярина вдруг судорожно схватила сумку, что-то поискала и наконец извлекла мятую бумажку, оказавшуюся «планом посещения интересных мест». Он достался ей от предыдущего «путешественника», человека, судя по содержанию плана, крайне любознательного. План включал пунктов сто и напоминал соцобязательства. Ярина ткнула пальцем в номер 5, под которым значился город Кисловодск, и участь семейства, а заодно, как оказалось, и моя, была решена. Мы поехали на вокзал.
В электричке Кондратюки чинно уселось рядом и с интересом поглядывали на разворачивающееся в вагоне шоу. Больше всех их заинтересовала старушка, певшая заунывным голосом молодежные песни и обходившая вагон с потрепанной бейсболкой.
Семейство стало озабоченно решать, дать денег старушке или нет. Тарасик мгновенно переводил сумму предстоящего «меценатства» из рублей в гривны, а из гривен в доллары. Обсуждение велось на весь вагон. Народ с интересом ждал, сколько «отстегнут хохлы». В результате Ярина громко сообщила, что «давать мало неудобно, а много - не с чего». Пассажиры переглянулись, и в старушкину кепку хлынул звенящий поток монеток. Кто-то, видимо, из патриотизма, кинул «стольник». Кондратюки демонстративно отвернулись, и, сердито сопя, стали смотреть в окно.
Выйдя из вагона в Кисловодске, Ярина, порывшись в своей бездонной сумке, вытащила две панамки. На фоне вальяжно расхаживающей по бульвару публики Василь и Тарасик в мятых панамках выглядели весьма нетоварно и сильно смахивали на олигофренов. Со стороны это смотрелось «круто», но лично мне хотелось дистанцироваться от вверенного моим заботам семейства как можно дальше. Я пугливо выискивала взглядом знакомых, чтобы при виде их малодушно спрятаться за широкую спину украинской приятельницы.
У питьевой галереи Ярина поинтересовалась, сколько стоит стакан воды. Узнав, что бесплатно, она обернулась к своим «хлопцам» и завопила: « А, ну, швыдче! Пыйте! Це ж даром!». Те покорно набрали кружки, а она продолжала изливать восторг по поводу «халявы» на посетителей галереи. Акустика была прекрасная, и каждый, кто собирался выпить минералки, был оповещен, что «водычку пьють даром и платити нэ трэба». Работники галереи недоуменно переглядывались.
Наконец мы двинулись по терренкуру в парк, где семейство кормило белочек и каждые пять минут фотографировалось. Но часа через два, после обеда в кафе, мужская половина попросилась назад в санаторий. Ярина хотела было спорить, но, то ли она сама порядком устала, то ли посчитала пункт под №5 добросовестно выполненным, и великодушно разрешила возвращаться. По дороге она поинтересовалась, правда ли, что неподалеку есть рынок, на котором все дешево. «Оптовка» есть, но вот по поводу цен сказать сложно. «Я ж ваших цен не знаю», - честно призналась я. На что мать семейства, заподозрив меня в нежелании показать «хлебные места» приезжим, обидчиво пробормотала, что «если не хочу их свозить на базар, то лучше прямо сказать...». Не желая обижать гостей, я опрометчиво согласилась сопроводить их на «Лиру». Ярина оживилась и на прощание стиснула в объятьях, едва не переломав мне ребра.
«Ничего, есть еще и воскресенье», - поднимаясь по лестнице домой, успокаивала себя я, и, дойдя до кровати, мгновенно уснула.
... Ну, почему, как только захочешь выспаться, сразу под ухом затрезвонит телефон? Меня посетило ощущение, что все это со мной уже было. «Дежа вю?» - подумала я и сняла трубку. Услышав бодрый голос Ярины, мгновенно вспомнила вчерашний променад по Кисловодску. «На базар йдэм? Ты казала...» - голосом, не терпящим возражений, спросила она. Я пошла одеваться.
Выйдя из маршрутки на «Лире», двинули в торговые ряды. Заслышав украинскую речь и увидев «гарну жиночку» и двух мужиков в мятых панамках, продавщицы потихоньку доставали из коробок с надписью «распродажа» вещи, раскладывали быстренько по прилавкам и, разливаясь соловьем, пытались всучить их гостям из ближнего зарубежья по запредельным ценам. Видя такой подход земляков, я решила взять инициативу в свои руки. Отведя Кондратюков за контейнер, я настойчиво попросила, во-первых, снять панамки, а, во-вторых, либо говорить «русской мовой», либо предоставить общаться с продавцами мне лично. «Шо ж мини на базари и мовчати?», - истерично завела мать семейства, но я сразу же конструктивно спросила: «Хочешь купить нормальные вещи по нормальной цене?». «Ну?». «Тогда молчи, а если и говори, то немного и по-русски». «А я по какому?» - начала было разборку Ярина, но, увидев «блескучие» платья, рванула туда. Через несколько минут она показывала нам покупку. Цвет платья был полный «улет», а для достижения абсолютного зрительного «эффекта» на ярко-зеленом платье были вышиты бисером две огромные бабочки цвета «вырви глаз». Раньше, идя по рынку и видя явно неликвидную вещь, я думала: «Неужели это кто-то купит?». После приобретения гостьи в очередной раз убедилась: о вкусах действительно не спорят.
Пошли дальше. Пожилой, но жутко обаятельный торговец-армянин, завидя Ярину, стал настойчиво зазывать ее примерить «купальничек». «Не нравится - не покупай. Примерь, да?». На обалдевшую хохлушку обрушился такой поток комплиментов, что та, как загипнотизированный удавом кролик, пошла к продавцу в контейнер. Несколько минут слышалось шуршание, повизгивание и похохатывание. Наконец шторка поднялась и нашему взору явилась Ярина. Когда она повернулась спиной, вспомнилась большая кастрюля с белым и пышным тестом. Полоска от стрингов так растворилась в роскошных телесах хозяйки, что, казалось, ее не было вообще. Мы обалдело переглянулись. Чтобы усилить произведенный на нас эффект, Ярина вышла из контейнера и, подражая манекенщицам, сделала несколько шагов. Предназначенный для узкого круга показ мгновенно собрал аншлаг - мужики, торгующие рядом, оставив свой товар, подошли поближе, а проходящие мимо покупатели притормаживали шаг, чтобы посмотреть на дефиле, устроенное Яриной и усатым армянином. Новоявленная манекенщица, несмотря на свои пуританские взгляды, одеваться не торопилась, а млела от комплиментов, щедро отпускаемых кавказскими ловеласами, искренне принимая их за чистую монету.
Василь, глядя на раскрасневшуюся жену, скрипел зубами, но правила дрессировки не позволяли сказать «гав», и он стоически молчал. Наконец Ярина облачилась в сарафан и стала прощаться с продавцом. Усатый армянин жестом «Гусары денег не берут!» на прощанье протянул ей шуршащий пакет с купальником и игриво шлепнул по попе. Шлепок стимулировал Василя проявить наконец себя мужчиной, и он начал что-то бубнить о женах, готовых ради тряпки забыть честь и совесть. Правда, о чьих женах конкретно идет речь, в целях самосохранения не уточнял. Счастливая подруга, не обращая внимания на недовольство мужа, плотно притиснулась ко мне своим большим телом и зашептала: «А казали Кавказ! Людын ворують та режуть! А ты бачила, який вин обходитыльный, и резать мени не собирався». Я, было, хотела пояснить подруге, что собирался или, вернее, от чего не отказался бы торговец купальниками, но у Яринки так блестели глаза, что я прикусила язык. Впервые за эти дни я увидела перед собой не грозную мать семейства, не мегеру, держащую мужа и сына под каблуком, а Женщину.
Всю дорогу к санаторию Ярина шутила и веселилась и даже позволила своим «хлопцам» выпить по кружке пива. Семейство, не привыкшее к хорошему настроению своего «командора», робко хихикало. В общем, поездка удалась. Мы сели в электричку, и под мерный стук колес я размышляла о том, что женщине, чтобы не превратиться в синий чулок или монстра в юбке, нужно хоть «тришечку» мужского внимания и, да простят меня моралисты, не мужа, а, наверно, незнакомого мужчины. Теперь я, кажется, начинаю понимать, отчего это на Кавказе так хорошо женские неврозы лечатся. Еще бы, ведь у нас не только целебные воды, прекрасный климат и дивные по своей красоте места, но и темпераментные, неленивые до разговоров с чужими женщинами мужчины... И я почему-то уверена, что, вернувшись домой, в Украину, Ярина будет, прежде всего, вспоминать не Эолову арфу или Провал, а оптовый рынок и пожилого армянина, подарившего ей несколько счастливых минут своим балагурством и комплиментами. И захочется «цей жиночке» вернуться со своим семейством сюда опять, побродить по тенистым аллеям ессентукского парка, покормить белочек в Кисловодске и, конечно же, съездить на «Лиру». А мы что? Мы не против. Приезжайте! До побаченя!