ЛЕКАРСТВО ПРОТИВ МОРЩИН

ЛЕКАРСТВО ПРОТИВ МОРЩИН
Александр ЕМЦОВ

Так делаются «Ставропольские губернские ведомости»
В январе 2012 года исполняется 20 лет со дня выхода первого номера воссозданной газеты «Ставропольские губернские ведомости». К этой дате бессменный главный редактор газеты Александр Емцов издал книгу очерков и статей «Лекарство против морщин». Сегодня мы продолжаем публикацию одноименного очерка.
Начало в СГВ №№40, 41, 42
Потом по буденновским событиям издадут книги, подготовят большие телевизионные передачи, снимут документальные фильмы. Будут в них, наряду с правдой, и натяжки. Что-то и в нашей «Буденновской трагедии» кажется сегодня не совпадающим с утвердившейся в обществе оценкой. Во всяком случае, студенты, пишущие по ней курсовые и дипломы, находят там и шведский синдром, и чрезмерный натурализм автора в виде расколотых голов, и не совсем верные, по их мнению, акценты. Почему, мол, с восторгом описал Смирнов рейд Басаева в Абхазию, когда он выбил грузин из Сухуми? «Бежали робкие грузины» - это же его слова!
Да, его. Из песни слово не выкинешь. Но это же правда! Мне кажется: то, о чем писали газеты именно в дни событий, именно с места трагедии - и есть правда. Какая бы горькая или шокирующая она ни была. И журналисты «Ведомостей» с этой миссией - рассказать правду, справились. Во всяком случае, особенности их взгляда на событие - тоже частичка исторического процесса. Взгляда с современных позиций, пусть даже и не всегда правильного. Главное, чтобы современники с ним согласились. А они соглашались, во всяком случае, тогда нас за освещение буденновских событий никто не упрекал. Скорее, наоборот, хвалили.
* * *
В конце 90-х годов нам совсем неожиданно удалось поучиться современной журналистике на Западе. Вновь организованный в столице Национальный институт прессы повез нас, группу редакторов независимых региональных СМИ, на двухнедельную стажировку в США, в штат Айова. У власти там тогда находились демократы, и это было в духе их политики продвижения демократических ценностей по всему миру. У меня до сих пор сохранился сертификат на английском языке об окончании курсов. Потом я попал туда же по линии породненных городов. Выезжали и другие работники редакции. Замечательные отношения установились с коллегами Лорой и Майклом Гамильтон. Они издавали газету в небольшом айовском городке, имели свою типографию. Я жил у них в доме, ходил в редакцию как на работу. Потом они приезжали к нам, помогали. Конечно, было интересно увидеть своими глазами, как говорится, пощупать своими руками американский капитализм и американские технологии журналистики. Тогда все было в новинку. Сейчас многим мы уже владеем сами. Но все равно то время, те встречи вспоминаются с теплотой.
Вообще учеба в нашей профессии - штука довольно неоднозначная. С одной стороны, верна поговорка, что журналистами не рождаются - ими становятся. С другой, научить хорошо писать можно не каждого, а только того, кому Богом дано. Опять же известно: написать один раз хорошую статью сможет любой образованный человек. О той сфере, которую знает. А писать хорошие статьи постоянно и на темы из разных сфер жизни сможет только профессиональный журналист. Поэтому важно, чтобы к данному человеку свыше добавлялись, во-первых, профессиональные знания, а во-вторых - еще хоть какие-то фундаментальные знания, представления о работе государственной машины, бизнес-сообщества, общественной жизни и т.п. То есть он должен знать, как и по какой причине все вокруг крутится и в какую сторону.
Опять же, данное Богом не открывается в человеке вдруг. Тут очень важно, чтобы в нужное время возле начинающего журналиста оказался мастер. Человек талантливый в нашем деле, который бы научил и ремеслу, и искусству мыслить на бумаге. Являюсь ли таким мастером сегодня я сам? Не знаю. На моем пути такие встречались. Василий Иванович Зарвиров, редактор зеленокумской газеты «Путь Ленина», первую мою заметку поставил в номер фактически не правя. В редакции надо мной потом добродушно подтрунивали - всякие там жаворонки, небо в облаках и другой романтический налет в... корреспонденции о заготовке кормов! Редактор, разумеется, это видел и мог вычеркнуть. Но понимал, что обретение уверенности в себе для шестнадцатилетнего сельского мальчишки выше и дороже газетного абзаца. Я бежал домой гордый с газетой в руке. Потом меня, конечно, правили. Но эта гордость от первой публикации довела автора этих строк до Ленинградского университета. Так что спасибо Василию Ивановичу, фронтовику, редактору с пластмассовой рукой. Немало повозились со мной и Александр Афанасьев, Владимир Лепетюхин из ленинградской молодежной «Смены», Дмитрий Струженцов из «Социалистической индустрии», редактор «Кавказской здравницы» Николай Чернев.
Не могу не сказать отдельно о Николае Баладжанце. И потому, что он в какой-то мере сформировал меня как журналиста, и потому, что его судьба была во многом типична для газетчиков того времени. Романтиков, рыцарей пера, которым было тесно в клетке партийности прессы и которые, тем не менее, не вписались в свободную журналистику, в ее рыночные реалии. У них не оказалось рыночной прививки. Выходец из ростовских армян, он начисто был лишен хорошо известных всем нам национальных прагматичных черт. Жил бедно, в тесной квартирке, ходил в одном костюме. Почитывал всякую диссидентскую литературу. А также поэзию. Любил, как все мы, гульнуть. Отличался предельной честностью. Вот бы кому быть членом партии «Справедливая Россия»! Помнится, как-то оказались мы с ним в Невинномысске в гостях у руководителя филиала вуза. Тот радушно поставил на стол очень приличный коньяк, да случайно открыл шкаф, где таких дорогих бутылок стояла чуть ли не сотня. Баладжанц, под хмельком, по ходу разговора не смог удержаться от подначки типа «Коньячком берешь?» Слово за слово. Кончилось тем, что мы с ним в два часа ночи оказались на улице в чужом городе. Вот уж поистине: свяжешься с правдорубом - терпи, страдай. И в то же время Николай Семенович был предельно ответственный человек, что в нашей расхлябанной журналистской среде встречается не часто. Свято верил, что, работая ответственнее, лучше, мы приближаем светлое будущее. Со словами: «Хватит писать о клизмах, пора заниматься серьезным делом», - он в 1981 году перетащил меня из «Кавказской здравницы» в отдел промышленности «Ставрополки», которым руководил. Три года своим примером показывал, что такое серьезное дело. Писал сам и учил писать глубокие аналитические статьи, разбираться в конфликтах, в интригах. Жестко следил за логикой изложения материала: «Смотри, тут у тебя висит. Посыл есть, а фактами не подкреплен». Гонял за небрежность: «Святое отношение к оригиналу (рукописи)!» Хвалил за находки и упорство при проработке темы. Это он научил собирать одновременно материал на несколько статей и по мере накопления выписывать. Когда работаешь так, никогда нет недостатка в темах. Вот из его крылатых фраз: «Нет запретных тем, есть неспособные их выписать». «Можно и в рамках того, что дозволено, сказать то, что думаешь. Даже еще лучше, ты же вынужден искать ходы». «Не мельчи. Мелкие факты погоды не делают, только крупные заставляют принимать меры». Впитывал сам и передавал другим все новые экономические веяния. Конечно, перестройку воспринял как свет в окошке. Пахал, уже будучи заместителем редактора, больше чем добросовестно. Молодые журналисты даже жаловались на его жесткость. Но в какой-то момент перестройка, как и революция, начала пожирать своих героев. И после уже упоминавшегося четвертого пленума крайкома КПСС, рассматривавшегося партийное руководство прессой, Баладжанц, как и другой замредактора «Ставрополки» Наум Чанов, свое место потерял. Точно не знаю, но вроде они вместе написали заявления по собственному желанию. В знак протеста против нового редактора Бориса Кучмаева и против того, что главным виноватым тогда был назначен бывший редактор Иван Зубенко. Поступили порядочно. В «Ставропольские губернские ведомости» Николай Семенович пришел ответственным секретарем где-то к концу 1992 года. Пришел какой-то сломленный и угасший. Потом мы узнали, что у него саркома. До этого успел на склоне лет пылко влюбиться и уйти из дома. А умирать все же пришел в семью. Хорошо, что он в конце дней вернулся и в журналистскую семью.
Как не вспомнить с благодарностью его злую реплику в газете после покушения на меня. Тогда какой-то негодяй набросился из-за угла и рассек мне лицо. Баладжанц намекнул, что это может быть выгодно власти, поскольку мы тогда ее беспощадно критиковали. Власть, разумеется, начала оправдываться, последовало чуть ли не официальное заявление пресс-службы губернатора, что она ни при чем. В общем, он показал, что у нас есть достоинство. И это было тогда очень важно.
Подписывал Николай Семенович свои материалы «Николай Баладжан». Букву «ц» отбрасывал. «Баладжан» в переводе - «милый мальчик», - говорил нам. Милым романтиком, но одновременно предельно ответственным, относящимся к журналистике как к серьезному и важному для общества делу, он и запомнился.
Как и осталась зарубкой некоторая странная закономерность: поработавшие заместителями главного редактора «Ставрополки» очень рано уходили в иной мир. Кроме Баладжанца, не дожив до 60-ти, ушли Василий Корсунов, Юрий Рудометкин, Наум Чанов, Вячеслав Чечулин. Стали поговаривать, что это место явно нехорошее. Дело все-таки не в месте, а в содержании нашей работы. Которая выматывает и высасывает человека.
Что касается профессиональных и даже фундаментальных знаний, то их может дать журналисту только университетское образование. Хотя и говорят, что это не обязательно, и приводят примеры талантливых журналистов, не имеющих дипломов журфаков, но это как раз те случаи, которые лишь подтверждают правило. Они опять же указывают, что человек в свое время не туда пошел. А правило это такое, что сегодня большая часть редакционных коллективов - все-таки выпускники журфаков. Как ни крути, а век профессионалов, да и век информационных технологий на дворе. И редакциям нужен именно обученный профессии человек.
Еще в середине 90-х это очень остро почувствовал ректор Ставропольского государственного университета профессор Владимир Александрович Шаповалов. По его инициативе филфак был преобразован в факультет филологии и журналистики. Сегодня там уже больше готовится нашего брата, чем филологов. 35-40 человек выпускается ежегодно. В каждой редакции в крае, как правило, работает половина его выпускников. Две журналистские кафедры стали местом, где обобщается практика, развивается наука. Есть свой обустроенный по последнему слову информационных технологий информационный центр, открыт Музей истории ставропольской журналистики. «Ставропольские губернские ведомости» получили от всего этого самую непосредственную выгоду: история издания газеты с 1850-го года досконально изучена на кафедре истории и теории журналистики, она вошла в учебники Ставропольской журналистики. И немалая заслуга в этом - заведующей кафедрой Ольги Ивановны Лепилкиной.
Теперь даже трудно представить, что было бы, не прими Шаповалов тогда это решение - начать подготовку журналистов. Конечно, эта подготовка имеет изрядный филологический крен. Преподавание литературы, русского языка значительно превосходит по часам экономику, юриспруденцию, что, по моему глубокому убеждению закоренелого практика, сейчас крайне важно знать журналисту.
- Не все сразу, - успокаивает Владимир Александрович. - Программы обучения ведь утверждаются Москвой.
Быть может, наступит время, когда и эти пожелания практиков будут услышаны.
Обретение достоинства
Разумеется, в процессе издания «Ведомостей» не обходилось, да и сейчас не обходится, без напрягов. Особенно - с власть имущими и их окружением. И особенно - напрягов в отношениях с первыми лицами краевой власти. Нам в этом плане как-то особенно везло. Что ни начальник губернии - так у нас с ним война.
Помню абсолютно неадекватную реакцию номенклатуры на, в общем-то, безобидную свою статью в феврале 1992 года о том, почему ушел с поста председателя краевого совета народных депутатов И. Болдырев. Она вышла по итогам сессии крайсовета, которая удовлетворила его заявление об уходе. Другие издания, как водится, опубликовали информационное сообщение об итогах сессии, и все. А я попробовал поразмышлять, поискать причины такого поступка. Написал о том, что Болдырев был человеком КПСС, человеком системы, свято верил в нее, самозабвенно служил и даже поклонялся ей, и когда эта система рухнула, он не нашел себе другого места, не смог работать вне ее рамок. Потому и написал заявление. Казалось бы, что тут такого? Ничего, кроме правды. Но нашлись блюстители чужой нравственности, которые в появлении моей статьи увидели акт предательства: мол, все так, но как мог я, работавший еще полгода назад у Болдырева спичрайтером, написать о нем? Я, такой маленький, осмелился написать о таком большом, чуть ли не Боге?
Но мы ведь пишем не для бывших начальников, не для свата или брата. Мы пишем для читателя. А для него абсолютно все равно, кем тебе доводится герой. Было бы интересно. Вот из этого, из интересности, мы и исходили в дальнейшем, когда писали о первых лицах, справедливо полагая, что открываем здесь для читателя чуть ли не новую страницу. Жизнь первых лиц была в партийные годы за семью печатями, и теперь пришло время их срывать.
Пройдет время, и автор тех несправедливых слов обо мне, тезка Александр Александрович Алтухов, первым протянет руку. Я приму. Вчерашние обиды - это просто недоразумения. Время все расставляет по своим местам.
То, наверное, был первый в новейшем времени запомнившийся случай оценки статьи по принципу «Сам дурак». Когда нечем крыть, наваливаются на автора. Мол, он умничает, а сам не безгрешен. Сам чего-то там нарушал, нарушает или нарушит в будущем. При этом изобретают какие-то новые формы морали. Как можно такому нехорошему человеку верить? Так каракатица, прикрываясь, выбрасывает чернила. Поэтому, когда при обсуждении статьи обходят поднятые в ней проблемы и поносят автора - настораживайтесь. Скорее, это ярчайшее подтверждение того, что автор прав. В наше время такая реакция очень распространена. И я сам с ней много раз сталкивался.
Продолжение следует.