ЛЕКАРСТВО ПРОТИВ МОРЩИН

ЛЕКАРСТВО ПРОТИВ МОРЩИН
Александр ЕМЦОВ

Так делаются «Ставропольские губернские ведомости»
В январе 2012 года исполняется 20 лет со дня выхода первого номера воссозданной газеты «Ставропольские губернские ведомости». К этой дате бессменный главный редактор газеты Александр Емцов издал книгу очерков и статей «Лекарство против морщин». Сегодня мы продолжаем публикацию одноименного очерка.
Начало в СГВ №№40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48
Потом этот пижонствующий солдат приходил еще и еще. Приносил такие же рукописи то о войне в Сербии, то о конфликте в Абхазии. Мы печатали, платили ему гонорары. И вдруг писатель надолго исчез. Не иначе, подумалось, опять куда-то в горячую точку завеялся. Каково же было мое удивление, когда где-то в 2006 году я увидел старого знакомого Юру за рулем «Форда» охраны губернатора Черногорова! На мой крик «Юрий, привет!» он, разумеется, не откликнулся. То было не его настоящее имя. Но когда я подошел - узнал. И спустя некоторое время снова появился в редакции - уже с рукописью о теневой жизни губернаторской команды и с претензиями на очень большой гонорар. Если память не изменяет, просил десять тысяч «зеленых». Тогда только что киллеры зверски расстреляли из автоматов начальника охраны Черногорова Юрия Прачева, и я, разумеется, не мог не заинтересоваться рассказом человека, находившегося в его команде. Ведь о Прачеве ходили самые разные слухи. И что он «серый кардинал» при дворе, и что контролирует некоторые не терпящие публичности финансовые дела главы края, и что на нем «черная касса»... Да и само по себе покушение на начальника охраны губернатора не делает первому лицу края чести, говорит, что не все ладно в его королевстве.
Но тут меня ждало разочарование. Автор или не знал всей правды, или побоялся ее рассказать. То есть сенсаций не было. Рассказывалось о том, что более-менее посвященные и так знали. Когда общеизвестное выдается за откровение, то не веришь. Фальшиво. Не было и главного ответа на вопросы: кто и почему убил Прачева, и с какого боку тут сам губернатор. Человек, который писал ранее рассказы, то есть художественную литературу, явно не потянул документалистику, которой и является журналистика. Были те самые «кружавчики» с «бантиками», реальной интересной фактуры не было. К тому же все герои были в рукописи под вымышленными фамилиями, и надо было здорово напрягаться, чтобы узнать, кто есть кто. Какой-то неудобоваримый гибрид документалистики с художественностью.
В общем, мне пришлось отказать Юре в публикации, он обиделся и исчез с тех пор уже, наверное, навсегда. Рукопись так потом нигде и не была напечатана, во всяком случае, в нашем крае. Но я спрашиваю себя: что было бы, будь рукопись действительно о закулисной жизни губернатора? Действительно сенсационной? Заплатил бы я за нее? Может быть, и заплатил, если бы почувствовал, что верну деньги ростом тиража и привлечением внимания рекламодателей. Во всяком случае, попытался бы деньги найти.
Наверное, мы придем к тому, что будем платить за сенсации из редакционного кошелька. Когда? Не знаю. Может быть, по мере роста предложения таких сенсаций. Пока предложений не наблюдается.
ЗАВОДИТЕ ВОЛЬНЫЕ ТИПОГРАФИИ
Жить в условиях самоокупаемости - это необходимость планировать и четко исполнять бюджет редакции, постоянно, чуть ли не ежедневно соотносить доходы и расходы. Причем первые должны хоть на копейку, да превышать вторые. Так вот, такой анализ показывал значительные, не зависящие от нас затраты на печать газеты. Печатались-то мы в чужой типографии, а ее руководство, пользуясь фактически монопольным положением на рынке, ежегодно взвинчивало стоимость печати. Причем не только для нас. В какой-то период она стала превышать треть всех затрат на производство газеты.
Мы первыми среди газет края, еще в 1992 году, перешли на компьютерный набор и верстку газетных полос. Компьютеры, принтеры, сканеры, программное обеспечение купил нам все тот же Калашников. Брали их, теперь смешно сказать, за шестьсот километров - в Волгограде. Ближе не нашлось. Туда и ездили учиться новой технологии. Но благодаря ей мы сразу улучшили внешний вид издания и скорость выпуска, снизили на том этапе затраты на производство.
Будь еще печать нашей - горя бы не знали. Ризограф, или, как теперь его называют, дупликатор, мы купили, но это так, для выполнения мелких полиграфических заказов. Газету на нем не откатаешь. Но где взять свою газетную печатную машину? Новую - не купить, счет идет на сотни тысяч долларов. А старую кто же тебе продаст? В крае их всего несколько штук. Это сейчас в Интернете полно предложений о продаже бывших в употреблении машин, тогда же ничем подобным и не пахло.
Помог случай. Мы в середине 90-х, кроме издательской деятельности, вынужденно занимались еще и торговлей. Даже свой магазин держали. Ситуация на финансовом рынке, если кто помнит, была аховая. В конце концов она приведет к дефолту 1998 года. Денег не было, и все норовили проводить сделки по бартеру. Это когда у рекламодателя, к примеру, на счете пусто, и он рассчитывается с редакцией зерном. У редакции на покупку бумаги тоже денег нет, и она тем же зерном рассчитывается с бумажным комбинатом. Тот, в свою очередь, направляет его на нужды коллектива предприятия или рассчитывается с соседями - зерном за, предположим, тепло или электроэнергию... Так выстраивались целые замысловатые цепи взаиморасчетов, процветал элементарный натуральный обмен. Об основной функции денег как средстве расчетов, казалось, все забыли. Или выгодно было забыть: обмен зачастую переходил в обман, на бартере грели руки всякие шустрые ребята. В общем, время было веселое. Поэтому мы держали целую коммерческую службу, которая занималась как оптовой, так и розничной торговлей бартерными, и не только, товарами.
Так вот, мы поставляли ОАО «Соликамскбумпром» в город Соликамск Пермской области сельхозпродукты в обмен на бумагу. Печатали на ней свою газету и излишками приторговывали. В одну из командировок потащил меня замдиректора комбината по снабжению В. Базаров в баню. У них в каждом цехе там великолепные парные с бассейнами, начальники соревновались за звание лучшей. За разговором, под пивко Василий Иванович возьми и спроси глубокомысленно: в чем я вижу перспективу своей жизни и газеты. Я и ответил с таким же глубокомыслием и на полном серьезе: «В печатной машине». «Вот невидаль, - посмеялся зам, - она у нас на складе уже восемь лет пылится».
Мы тогда прямо после бани пошли на склад ее смотреть. Ничего особенного, десять огромных ящиков с печатными секциями. Бывший директор хотел делать на ней обои, но ушел на повышение, затея и умерла. Я с того момента зачастил на комбинат, несколько месяцев уговаривал руководство продать машину. Наконец, сторговались. Денег, разумеется, не было. В июле 1996 года на Север ушли два автопоезда с первыми левокумскими арбузами. Назад они вернулись с офсетной печатной машиной. Когда я спустя несколько лет в американской аудитории рассказывал, как мы в России бартерными операциями укрепляем независимость прессы, в зале стоял хохот. Арбузы в обмен на печатную технику - это действительно круто. До сих пор не понимаю, почему я эмблемой своего предприятия не сделал полосатый шарик.
Директор ИПФ «Ставрополье», типографии, где мы печатались до этого, А. Дудко, узнав, что мы привезли печатную машину, уверенно предрек, что у нас ничего не получится. Что дело это жутко тонкое, требует специальных знаний, подготовленных кадров, а мы дилетанты. Александр Дмитриевич оказался неправ: получилось, и еще как. Поставили машину сначала на предприятии у Калашникова, - этот человек всегда был добрым гением коллектива и опять в трудную минуту помог, а потом после переезда - в подвале по Ленина, 192. Не скрою, было трудно. Особенно - с кадрами. Специалисты - это, конечно, ахиллесова пята полиграфии. У нас были разные. Когда нас выгнали с Ленина, 192, перевели типографию в Татарку. Одно время возили туда печатников и механиков из Ставрополя. Ну а потом как-то незаметно у печатной машины появился Валентин Дуюнов. Человек с обычным школьным средним образованием, разнорабочий. Но руки на месте. Никуда мы его не посылали на стажировки, нигде не учили. Но стал он и печатником, и наладчиком, и механиком в одном лице. Тот самый случай, когда у человека золотые руки и до всего дошел своим умом. Русская земля такими еще богата.
Мы печатаем на своей базе свою газету уже пятнадцатый год. Да и не только ее. Выполняем любые заказы, вплоть до книг в твердом переплете. Прикупили еще оборудования и построили даже свое здание для типографии. Мы подали пример вооружения редакций печатными машинами: сегодня уже их имеют «Вечерний Ставрополь», «Комсомольская правда» на Северном Кавказе», «Кавказинтерпресс». Их техническая база сейчас лучше нашей, и мы чувствуем, что придется догонять, покупать новое оборудование. Самое же главное состоит в том, что затраты на печать перестали тянуть предприятие назад, доходы от полиграфии стали вторым после рекламы источником финансирования.
* * *
Может создаться впечатление, что держать типографию - это себе в удовольствие. Ты сидишь - а денежки идут. Ничего подобного. Проблем с ней воз и маленькая тележка. Прежде всего - с самой техникой, с ее ремонтом и содержанием. Железо есть железо, оно ломается. Если запчасти покупать у фирмачей, то сразу разоришься. Как-то заказываем маленькую, в пол-ладошки релюшку, высылают нам счет на полторы тысячи. Платим. Звонок: «Вы не поняли, счет не в рублях, в евро». Больше там не заказываем. Выручают старые дружественные связи с местными производственниками. Один из них - директор завода автоприцепов Евгений Яковлевич Письменный. У него точим шестеренки, валы, в случае необходимости он присылает нам целую бригаду для наладки. Я вообще отношусь к этому человеку с огромным уважением. Когда начинал в «Ставропольской правде», то одна из моих статей была посвящена беспощадной критике его и завода. «Специалисты» из народного контроля выявили, что серийный прицеп стал при новом директоре выходить с конвейера с отступлением от проектной конструкции. Если раньше швеллер, из которого делается рама, вырезали клином под поворотный круг и сваривали, то теперь стали ставить целиком. И сверху на него - круг. Прицеп выходил чуть выше и на несколько килограммов тяжелее. Понятное дело, народный контроль отдал материал проверки в редакцию. Я побывал на заводе, увидел своими глазами прицеп. Действительно, выше проектного, действительно, швеллер не режут. Все эти лишние килограммы умножил на количество выходящих с конвейера машин, получилось, что завод перерасходует металл тоннами! И с пролетарской простотой написал об этом. Сейчас в подобных ситуациях директора бегут в суд - отстаивать свои честь и достоинство, деловую репутацию предприятия. Евгений Яковлевич другого склада. Он позвонил руководству редакции и попросил прислать автора. Бросил все свои дела, посадил напротив, налил чаю и битый час рассказывал, что вовсе не ухудшила его новация прицеп, а, наоборот, улучшила. Потому что перестали приходить рекламации из-за трещины в сварном шве рамы. Его там теперь просто не было. Перерасход металла? Так вырезанные куски шли попросту в металлолом. На тонну больше его или меньше - вон сколько кругом валяется. С тех пор мы с ним большие друзья. А если бы он тогда затаил обиду, то, возможно, оказались бы врагами. Делайте выводы, господа руководители.
Вообще Письменный - человек по-своему для края легендарный. Дважды поднимал завод из руин: первый раз еще в партийные времена, когда его прислали с «КамАЗа» вытаскивать предприятие из прорыва, и второй - после приватизации, когда завод его преемники, - а он уходил на повышение в правительство края, - по клочкам распродали и загнали в банкроты. Ничего, все собрал до кучи, сегодня предприятие работает. Он также трижды становился депутатом краевой думы. В общем, человек настоящий. Помогает он нам по большому счету за «спасибо», потому как знает, что не жируем. «Должен быть кто-то, кто говорит правду», - это его слова.
Но материальными проблемами владение типографией совсем не ограничивается. То, что ты печатаешь, нравится не всем. Причем порой так некоторым личностям не нравится, что готовы тебя в асфальт закатать. Отсюда всяческие конфликтные, и не очень, истории вокруг выполнения заказов. Есть даже такие, которые, как говорится, находятся на грани фола.
То ли в конце 90-х, то ли уже в начале 2000-х годов ко мне в кабинет еще по Ленина, 192 вваливается целая группа чиновников. Избирательная комиссия Ставрополя проверяет жалобу, по которой у нас в типографии якобы печатается незаконный агитационный материал. Станки стояли тогда у нас в подвале. Горизбирком в тот период откровенно работал на команду Андрея Уткина, а у нас как раз печаталась газета его противников во главе с Михаилом Кузьминым. Это был период, когда дороги этих политиков на время расходились. Газета печаталась с нелестными в адрес команды Уткина материалами, разумеется. Объясняю, что мы в данном случае - типография, за содержание по закону ответственности не несем. Спрашивайте с заказчика. Наше дело - официально оформить и исполнить заказ, что мы и сделали. Вот бланк заказа, вот плата за него. Не унимаются, требуют допустить в цех. В редакцию вдруг входят несколько экипированных бойцов ОМОНа, сам начальник Ленинского РОВД полковник Е. Нуйкин, начальник городской милиции подполковник А. Моргун... Вижу, дело принимает серьезный оборот. Все обращения к ним, что такая проверка незаконна, просьбы к людям в погонах прекратить беззаконие остаются без внимания. «Мы здесь для того, чтобы вы не подрались», - отвечают с издевкой. Видно, что большие милицейские чины тоже в теме. Делать нечего, допускаю в типографию. Конечно, печать пришлось приостановить. Комиссия приняла решение арестовать то, что уже было отпечатано, а это где-то около ста тысяч экземпляров газет. У спуска в подвал на первом этаже оставляют двух охранников из активистов комиссии, а вся комиссия идет в мой кабинет составлять акт о якобы нарушении выборного законодательства. Хотя, повторяю, ничем подобным тут и не пахло.
Продолжение следует.