Как разведчик танковую атаку остановил

В 1974 году в станицу Расшеватскую Ставропольского края пришло письмо от польских следопытов из города Радом. Вот что они писали: «Мы, ваши польские друзья, побывавшие на местах сражений, восхищаемся героизмом ваших солдат. Они освободили польский народ от немецко-фашистских захватчиков, и, по словам очевидцев, эти герои не щадили своих жизней. Они были изранены, на них шли вражеские танки, но они не дрогнули. Живущие в тех местах поляки с гордостью рассказывают полякам о том, как на их глазах горели сраженные советскими воинами фашистские танки. Советских солдат было несколько бойцов, но они не пропустили врага. Это были настоящие герои!»

Тогда же, в 1974 году, в станицу Расшеватскую приезжал польский писатель Пшеломановский, и была встреча с участником того боя А.Н. Ловлинским и другими ветеранами Великой Отечественной войны, от этой встречи сохранилась добрая память и фотография в местном краеведческом музее. Здесь же, в музее, как самую дорогую реликвию, посетители с нескрываемым волнением рассматривают красноармейскую книжку Алексея Ловлинского с карандашной надписью на развороте и с восхищением слушают рассказ о герое.
...16 января войска 1-го Белорусского фронта, завершая прорыв висленского оборонительного рубежа противника, штурмом овладели крупным промышленным польским городом Радом. Как и при взятии других городов, советским войскам под Радомом пришлось выдержать упорное сопротивление фашистов. Они всюду стремились удержать занимаемые ими рубежи, особенно они опасались за участок к северу от города, соединяющий Радом с Варшавой, и бросили туда значительный резерв - до двух танковых дивизий!
Штаб 88-й гвардейской стрелковой дивизии, где довелось воевать Алексею Ловлинскому, оказался в полукольце окружения под ударами этих танков.
Не останавливая переправу через реку Пилица, комдив Панков для обороны привлек всех штабистов: музыкантов, поваров, а на левый фланг -группу разведчиков из шести бойцов навстречу танкам под командованием А. Суворова, которым была поставлена боевая задача: не пропустить немецкие танки к штабу и переправе - других сил у генерала в этот момент боя не было.
Из вооружения у разведчиков кроме автоматов оказалось противотанковое ружье и гранаты, с этим оружием разведчики поспешили навстречу танкам: старший лейтенант Суворов, старшина (фамилия старшины в памяти не сохранилась), Бобин (земляк Алексея из Спицевки Ставропольского края), Бобрышев, Долич, Ловлинский.
Снег под ногами пепельного, а то и вовсе черного цвета. Командир разведчиков А. Суворов берет горсть снега с бруствера траншеи, кладет в рот, но тут же выплевывает - снег пропах порохом. Пороховой дым стелется над землей, и его не в силах разогнать легкая поземка. Немецкая траншея, захваченная утром, мелка и плохо укрывает от метели и осколков.
- И ленивый же немчура! Не мог траншею поглубже отрыть, - ворчит старшина.
- Где тут! Звенит! - Ловлинский, стоявший рядом, стучит прикладом ППШ о мерзлую землю.
Бойцы еще не осмотрелись как следует, а на опушке недалекого лесочка появились два фашистских танка, которые упорно держали направление к переправе. Танки шли осторожно, как бы прощупывая окрестность.
- Разведка, - догадался Суворов, - надо бить наверняка, чтобы ни один не ушел!
Однако сделать это было совсем не простым делом: после первого выстрела противотанкового ружья у одного танка была повреждена гусеница, и он завертелся на месте, а после второго выстрела из него повалил густой дым. Другой танк успел в это время поспешно ретироваться.
Вскоре с тяжелым, ленивым шелестом пролетает снаряд, вот-вот рванет.
В неглубокой траншее все приседают, рвануло за спиной. И тут началось! От гула и разрывов шумело в голове и ныло тело. Немцы яростно обстреливали позицию разведчиков из танковых орудий и пулеметов, как будто быстрее хотели избавиться от своего смертоносного металла.
«Сколько их шло, - вспоминает Алексей Никитович, - считать было некогда, мне показалось, что их было больше пятидесяти».
Воевавшие бойцы рассказывают, как они вступают в бой, но обычно плохо помнят, как и когда кончился бой. Они боятся довериться непрочной, обманчивой тишине переднего края, и конец боя кажется им коротким затишьем, за которым снова последуют оглушительные разрывы, смертельный посвист пуль.
А сейчас настоящий бой только начинался, и, хотя разведчикам не раз уже приходилось бывать в тяжелых и смертельных военных делах, каждый понимал, что этот бой, возможно, будет последним.
Под непрекращающимся обстрелом пушек немецких танков из противотанкового ружья были подбиты еще два танка. А при подходе танков к траншее Суворову и Бобрышеву ценой собственной жизни удалось подорвать гранатами два танка! Выползающие из горящих танков немцы угодили под беспощадный автоматный огонь старшины, Бобина, Ловлинского. При смене позиции от недалеко разорвавшегося снаряда осколочные ранения в ногу получил Долич, а у Бобина были ранены обе ноги.
Снаряды непрерывно рвались вокруг оставшихся в живых разведчиков. Противотанковое ружье отшвырнуло взрывом, и оно, покореженное, валялось бесполезно на дне траншеи.
- Будем менять позицию, бежим по траншее, - крикнул Ловлинскому старшина.
Когда перебежками метались по траншее, наскочили на 76-миллиметровую пушку, она, чуть накренившись, стояла за бруствером, видать, взрывом немецким разметало расчет. Валялись на земле и ящики со снарядами. Старшина до разведки воевал в артиллерии, тут же с Алексеем развернул орудие на надвигающиеся танки и прильнул к прицелу.
- Снаряд! - требовательно крикнул он. Алексей подносил снаряды.
«Еще два ползучих гада загорелись, а один завертелся на месте», - отметил в памяти своей Алексей и еще успел подумать, что немцев пропустить нельзя, если для этого даже придется умереть!
Пулеметной очередью, прозвеневшей по орудийному щиту, было разбито прицельное приспособление.
- Не возьмешь! - осиплым голосом прорычал старшина и навел ствол орудия прямой наводкой на передвигающийся танк с черными крестами. - Есть! Еще один! Учись, Леха, пока я живой!
Лучше бы он этого не говорил. Спустя миг рванул вражеский снаряд. Старшину подбросило взрывной волной и окровавленного опрокинуло на живот. Алексея тоже ранило пулеметной очередью, но, превозмогая дикую боль в плече, он кинулся на помощь к командиру. Оттащил его в окоп, а старшина уже не дышал...
Как будто притихло. Алексей остро ощутил, что остался один. Из нагрудного кармана достал липкую от крови красноармейскую книжку, огрызком карандаша записал на развороте документа:
«Нас было пятеро: Суворов, Бобин, Бобрышев. Мы стоим стойко! Танки идут. Их много, около 60. Мы не отступим! Уже 4 танка + 2. Но они идут - 10 фашистов. Еще 3 шт. + 2. Осталось 2 снаряда. Не пропустим! Умрем, но не сдадимся. Помните о нас, мы защищали Родину! Моя кровь осталась на книжке. Прощайте. Я один. Мы за Родину, и Родина с нами. За Родину, за партию, все, прощайте. Не забудьте о нас. Привет родителям».
Книжку вложил в пустой диск от автомата ППШ и положил куда-то под камень, может, кто найдет. И как бы прощаясь с жизнью, вспомнил Расшеватскую степную даль, Курячью балку, где в запрудине под палящим степным солнцем ловили с пацанами большущих раков руками и выбрасывали их на берег, а те беспомощно хватали воздух темными клешнями... Хуторских казачек, к которым бегали вечерами на посиделки, «на улицу» - как говорят в станице.
От мыслей, как будто далеких, оторвал рев танка. Он, гад, навалился на пушку и со злым рокотом развернулся.
«Не помню, откуда силы взялись только, но швырнул последние две гранаты в связке под танк», - рассказывал потом Алексей Никитович.
Очнулся, когда на него зябло глядели мерцающие холодные звезды с неба. Тишина. Кружилась голова и пронизывала боль в плече. «Видать, крови потерял немало», - подумал Алексей, но пересилил боль и перекатился в траншею, где снова потерял сознание, а очнулся, когда уже было светло.
Выглянул из окопа, увидел обгоревшие танки, посчитал - 11 машин насчитал!
Вспомнил о раненых товарищах и, превозмогая боль, подошел к Доличу. Тот лежал с простреленной ногой. Оттащил его за кусты и хотел вернуться к Бобину, но снова свалился в беспамятстве. Очнулся, когда услышал рокот танков.
«В голове шумит, что ли?» - подумал и на свой страх и риск высунулся из-за кустов. Это были наши!
Замахал здоровой рукой и, как ему казалось, закричал, призывая на помощь своих танкистов. Подъехал танк с красными звездами на башне, из башни танка показался командир.
«Да это же генерал Рыбалко», - угадал Алексей.
- Кто это тут танковое кладбище нагородил? - спросил генерал.
- Разрешите доложить, товарищ генерал, это мы, шестеро разведчиков из 88-й гвардейской дивизии, я вот один на ногах остался. Двое раненых со мной, им срочная помощь нужна бы.
Генерал Рыбалко переписал себе в блокнот фамилии героев-разведчиков, распорядился насчет раненых, и его танк с грохотом, изрыгая едкий солярочный дым, покатил туда, откуда слышалась артиллерийская канонада. Танкисты подсадили Алексея на броню другого танка, и вскоре он был доставлен в ближайший польский поселок, где его накормили и обогрели. Дальнейший путь его был в фронтовой госпиталь. Алексей, как выяснилось, получил тяжелое ранение плеча и прострел ребер, потерял много крови.
А в родную станицу пришла матери похоронка на Ловлинского Алексея. Командование считало, что все разведчики погибли в смертельном бою.
Земляк Алексея, Кораблинов Петр, его однополчанин, написал в станицу своей маме письмо - «...Алешку Ловлинского убило в геройском бою», и матери Алексея донесли печальную весть.
На госпитальной койке, уже в городе Горьком, Алексей встретил светлый День Победы. После излечения стал в строй и был направлен в город Дзержинск в учебную танковую бригаду, откуда и был мобилизован в 1947 году, потому что имел более двух ранений.
Только в родной станице Расшеватской Алексей снял шинель и стал работать в колхозе: трактористом, комбайнером, одновременно учился в сельскохозяйственном техникуме, потом в сельхозинституте.
После учебы работал в МТС в должности инженера по трудоемким процессам (как будто в колхозе были «трудолегкие» работы).
Потом работал инженером в Предгорном районе Ставропольского края, где и нашли его расшеватцы в 1974 году, когда в станицу из Польши прислали красноармейскую книжку и письмо польских следопытов из города Радом.
Алексей Николаевич Ловлинский здравствует и поныне, живет в городе Новоалександровске.
Виктор СИДЕЛЬНИКОВ, г. Ставрополь.