900 дней и ночей

900 дней и ночей

Вчера в России отмечали 65-летие полного снятия блокады Ленинграда. Люди, которым удалось ее пережить, вспоминали похлебку из столярного клея, очереди за водой на замерзшей Неве и мертвые тела повсюду...

Сегодня ужасы блокады многими воспринимаются как что-то далекое и нереальное. Войны нет 63 года, прилавки супермаркетов ломятся от разнообразной снеди, керосиновые лампы и «буржуйки» можно встретить только в музее. Сложно представить, что мать может убить одного из своих детей, чтобы накормить и спасти остальных, что на день тебе положено всего 125 грамм хлеба, что за два месяца от голода может умереть 200000 тысяч человек.
Людмила Дмитриевна Никольская родилась и выросла в Ленинграде, но давно живет в Ставрополе. У нее взрослые дети, да и сама она давно перешагнула 80-летний рубеж, но блокада Ленинграда - это та часть жизнь жизни, которую она не забудет никогда.
- 21 июня 1941 года у меня был выпускной бал, - вспоминает бывшая блокадница. - Всю ночь мы танцевали и пели на набережной Невы. Строили планы на будущее, радовались, что стали совсем взрослыми, и не знали, что это последняя мирная ночь, что впереди нас ждут такие страшные испытания.
На следующий день мы пошли в Ленинградский мединститут, где 22 июня проходил День открытых дверей. Там и услышали выступление В. Молотова. Война....
Никто не верил, что это надолго, все думали, что больше 2-х недель война не продлится. Мы успешно сдали вступительные экзамены и даже успели проучиться несколько дней. А потом оказалось, что немцы подошли вплотную к Ленинграду, и институт стали готовить к эвакуации в Пятигорск. К нам подошел комсорг института:
- Любите свой город?
- Да.
- Если любите, то оставайтесь!
Так Люда вместе со своими однокурсниками осталась в Ленинграде. Из их курса сформировали комсомольскую противопожарную роту «Оборона города Ленинграда». Вчерашние студенты прошли краткосрочные курсы по военной подготовке, всех перевели на казарменное положение. В обязанности ребят входило тушение пожаров, дежурство на крышах (нужно было ликвидировать зажигательные бомбы).
С первых дней город стали массированно бомбить. Помимо снарядов немцы сбрасывали рельсы, камни - все, что было способно при падении издавать жуткий грохот, лязг.
Ленинградцы жили в постоянном нервном напряжении, обстрелы следовали один за другим. С 4 сентября по 30 ноября 1941 года город обстреливался 272 раза общей продолжительностью 430 часов. Иногда население оставалось в бомбоубежищах почти сутки. 15 сентября 1941 года обстрел длился 18 ч. 32 мин., 17 сентября -18 ч. 33 мин. Всего за период блокады по Ленинграду было выпущено около 150 тыс. снарядов.
Помимо основной работы, Люда с товарищами обходили квартиры, помогали детям, которые остались без родителей (когда транспорт остановился, возвращаться с работы рабочие не могли. Не было ни сил, ни времени. Часто дети неделями жили одни. И умирали тоже одни).
- Мы не погибли от голода только потому, что нам, помимо 250 грамм хлеба в сутки, на обед давали пшенную кашу, примерно десертную ложку. Нужны были силы, чтобы оборонять и защищать город, - продолжает Людмила Дмитриевна. - С тех пор я не ем пшенку и очень не люблю новогодние праздники. Звуки от взрывов петард и фейерверков напоминают мне бесконечные обстрелы города.
Еще вспоминает Л.Д. Никольская, какие равнодушные стали люди. Постоянные мысли о еде притупили также чувство опасности. По этим же причинам умерших оставляли лежать там, где их настигала смерть: в квартире, во дворе, на улице. На Невском зимой 1941/42 гг. люди, везущие на санках покойников, стали обыденным зрелищем. От повального голода в городе начались трупоедство и людоедство. Особенно дурной славой в Ленинграде пользовался район Лиговки.
Потеря хлебной карточки была равносильна смертному приговору. Продталоны могли просто украсть или отнять. В пищу стали употреблять все, что можно варить: от кожаных ремней до столярного клея (чтобы не отравиться, его по нескольку часов вываривали). Заболевание дистрофией носило массовый характер. Взрослые люди с нормальным весом в 60-70 кг напоминали живые мощи - их вес в среднем не превышал 35 кг. Голод косил людей целыми семьями. До того как улицы занесло снегом, те, у кого еще были силы, ходили на пепелища Бадаевских складов добывать остатки испорченных продуктов пополам с землей и песком. Пласт земли сняли на десятки сантиметров. На мельницах соскребли со стен многолетнюю мучную пыль. Ситуацию усугублял жуткий холод. Зима пришла неожиданно и сразу. Морозы достигали - 42°C. Такого холода не было в Ленинграде более 50 лет.
Одновременно с природными катаклизмами происходили катаклизмы коммунальные. Начались постоянные отключения света, темнота в городе угнетала. Прекратились водоснабжение и подача тепла. В квартирах теперь повсеместно появились «буржуйки». Старые газеты и журналы были израсходованы моментально. В огонь пошли антикварная мебель, старинные библиотеки, которые собирало не одно поколение семьи. На топливо разбирали все, что могло гореть, но от холода это не спасало. Спать приходилось в одежде, под несколькими одеялами, которые мало согревали голодающих людей. Помои и нечистоты выливали теперь прямо на лестницу. Лестничные марши в домах обледенели, огромные сталагмиты из нечистот были в каждом подъезде. Ходить по таким ступеням стало опасно: тот, кто поскальзывался или садился передохнуть, мог больше не подняться, если рядом некому было помочь.
Только за 2 месяца, январь и февраль 1942 г., 200 тысяч людей умерли в Ленинграде от холода и голода.
В 42-м году осажденный Ленинград одолевали крысы. Очевидцы вспоминают, что грызуны передвигались по городу огромными колониями. Когда они переходили дорогу, даже трамваи вынуждены были останавливаться. С крысами боролись: их расстреливали, давили танками, были созданы даже специальные бригады по уничтожению грызунов, но справиться с напастью не могли. Серые твари сжирали даже те крохи еды, что оставались в городе.
- Весной 42-го мы с сестрой шли на огород, разбитый прямо на стадионе на Левашевской улице. И вдруг увидели, что прямо на нас движется какая-то серая масса. Крысы! Когда мы прибежали на огород, там все уже было съедено, - вспоминает блокадница Зоя Корнильева.
Кроме того, из-за полчищ крыс в городе возникла угроза эпидемий. Но никакие «человеческие» методы борьбы с грызунами не помогали. А кошек - главных крысиных врагов - в городе не было уже давно.
Из воспоминаний нейрохирурга Ивана Кудрина, бывшего блокадника.
«Все стали раздражительны, проявление чувств у мужчин к женщинам полностью прекратилось, у женщин же прекратились менструации. Мыли только лицо и руки, но вшивости не было. Не было ни гриппа, ни ангин, ни аппендицита, ни прободных язв желудка. Зато у всех без исключения появились затруднения с удержанием при императивных позывах на мочеиспускание. Пили горячей воды много все, кто только мог на чем-нибудь ее согреть.
Начались страшные морозы, до -41 - 43°C, иногда с ветром. Участились обстрелы днем и ночные бомбежки с воздуха, особенно в лунные ночи. Я подсчитал, что к февралю 1942 года меня в живых не будет, и шутил, что «Гитлер ударил меня по самому чувствительному месту - желудку».
Постепенно мы съели свою собаку и ее щенка, своих кошек, приносимых кошек из Бехтеревки. С кроликами было покончено еще в сентябре.
Новый год мы встретили дома последним жареным котом, студнем из кожи.
В марте 1942 года я однажды побывал в бане. По радио объявили, что на улице Некрасова можно помыться в бане, которая начала вновь работать. Я отпросился из госпиталя, жена собрала мне белье, и я в темноте пошел. У меня тогда были уже все пропуска: и под обстрел, и ночью. У опухшей билетерши я купил билет за ничтожную сумму. Помнится, стоил он 15 копеек, а за 1 кг хлеба платили 600 рублей. Пробрался по темному коридору и вошел в тепловатую комнату, освещенную коптилкой. Мылся я вдвоем с каким-то «дьяконом» теплой, но не горячей водой, а перед уходом увидел, что «дьякон» - девушка! Девушка-дистрофик! Сам я тоже весил 58 кг, меньше, чем в студенчестве».
А вот воспоминания еще одной ставропольчанки, тогда жительницы осажденного города.
«Когда меня вывезли по Дороге жизни, я так радовалась, когда увидела живых кошек и собак. Я так ужасно выглядела - худая, волосы седые, морщины. Ко мне иначе чем «бабушка» не обращались. А было мне всего 20 лет».
Тем временем город жил несмотря ни на что. Сокровища Эрмитажа и пригородных дворцов Петродворца, Пушкина были частично эвакуированы, а частично скрыты в подвалах Эрмитажа и Исаакиевского собора, где они находились в безопасности. Ученые продолжали свою работу. Дмитрий Шостакович написал свою Седьмую Ленинградскую симфонию, премьера которой состоялась прямо в осажденном городе.
В январе 1943 блокада была прорвана советскими войсками, а годом позже - 27 января 1944 г. - была полностью снята. Сотни тысяч погибших лежат в братских могилах на кладбищах Санкт-Петербурга. Пискаревское мемориальное кладбище, где захоронено почти 500 тысяч людей, стало одним из наиболее значительных национальных военных памятников.
За время блокады погибло больше 800000 человек. Причем только 3 % от бомбежек и артобстрелов, остальные от голода и холода.
Блокада Ленинграда - трагическая и в то же время героическая страница в жизни нашей страны. История не знает другого примера, чтобы город, окруженный захватчиками, не только не сдался врагу, но и жил, работал, сражался.

Наталья МАКАГОНОВА.