ПО ТУ СТОРОНУ ОБЛАКОВ

ПО ТУ СТОРОНУ ОБЛАКОВ
Иван ПОБЕДИНЦЕВ

Чернильная, уходящая в бесконечность полоса горизонта, словно ватерлиния гигантского судна, надвое разрезала пространство, отделив бесцветное, будто застиранное африканское небо от бирюзового, пахнущего спелыми арбузами моря.
Страна пирамид, фараонов, финиковых пальм и молчаливых бедуинов гостеприимно принимала тысячи русских туристов, среди которых оказался и я. Все получилось нежданно-негаданно, как обычно происходит с героями американских фильмов.
Вчера утром я проснулся от телефонного звонка. Незнакомый, безразлично-ласковый голос секретарши, съедая предлоги и приставки, будто спотыкаясь и прихрамывая, в характерной московской манере сообщил, что мой первый роман «Маскарад со смертью» удостоился положительной рецензии и, стало быть, одобрен главным редактором издательства. А еще через минуту, судорожно затрясся мобильник, и знакомая девушка из местного туристического агентства предложила воспользоваться горящей путевкой на Красное море. Времени на раздумья не было, и я согласился.
События следующих двадцати четырех часов, как сцены немого чаплинского фильма, сменяли друг друга с кинематографической скоростью, и в этой бешеной суматохе дня «пленка», казалось, могла порваться на любом кадре: туман, шоссе, спидометр, встречная полоса, аэропорт, таможня, «боинг», гроза над морем, посадка, аплодисменты, пальмы, отель, пляж....
Горячий, пришедший с пустыни ветер резкими порывами разгонял назойливых арабских мух, норовивших примоститься на выставленные под яркое солнце тела моих соотечественников, составляющих основную массу отдыхающих. Хамоватый персонал отеля говорил на русском со всеми подряд, включая немногочисленных поляков и нескольких пожилых немцев. Правда, то был не язык Пушкина, Чехова или хотя бы Дарьи Донцовой. В ходу был грязно-серый лексикон начала 90-х.
- Привьет, бра-туха! Как деля? Ты сам от-кудя? - коверкал слова одетый в несвежую футболку курчавый араб лет двадцати пяти, пытавшийся примоститься рядом со стариком, внезапно возникшим подле меня. Не давая пожилому туристу опомниться, молодой человек заученной скороговоркой рекламировал поездку на ближайший коралловый остров и, не дождавшись согласия, стал тут же выписывать чек на оплату.
- Вы зря, любезный, изволите беспокоиться. А посему не смею вас боле задерживать.
Египтянин тупо уставился на подтянутого седовласого старца и растерянно пробормотал:
- Я не понимаю...
- I`ve told I`m not going for a sea-trip. See you....
Потомок Тутанхамона растерянно кивнул и, надев маску обиженного бассет-хаунда, уныло поплелся пытать счастье у лежака следующей «жертвы».
«Надо же, - подумал я, - до чего интересный типаж. Ведь у нас так уже давно не говорят».
- Прошу извинить за беспокойство. По рассеянности я забыл завести часы, и мой брегет безмолвствует. Не будете ли вы любезны подсказать который час? - с легкой ироничной улыбкой, спрятанной в уголках рта, на меня смотрел крепкий еще мужчина с завитыми кверху усиками «a la Пуаро».
- Да, конечно, - ответил я и полез в пляжную сумку доставать безотказную «Нокию». На синем электронном табло отсвечивало время. - Тринадцать сорок пять, - невнятно пробормотал я.
- Простите, вы хотите сказать, что уже без четверти два? - уточнил незнакомец.
- Совершенно верно.
- Помилуйте, сударь, мы совсем забыли про обед. А ведь эти господа азиаты не особенно церемонятся с вашими компатриотами1. - собирая пляжное полотенце, открывал сермяжную правду неизвестный господин.
- А я, признаться, думал, что мы с вами граждане одной страны, а именно той, где сейчас исповедуют суверенную демократию. Разве нет? - пытался сострить я.
- Видите ли, молодой человек, суверенным может быть лишь государство, а демократия не предполагает каких-либо рамок или ограничений, поскольку в этом случае она уже перестает отражать чаяния граждан и превращается в их оковы. Это неверное словосочетание, и оно так же ошибочно, как и ваше недавнее изобретение - «демократический централизм». Согласитесь, разговоры о демократическом суверенитете - это новый очередной обман, оправдывающий недоразвитость народовластия в современной России. Что же касается моей территориальной принадлежности, то я, хоть и считаю себя русским, но нахожусь на обратной от вас ...стороне. Итак, позвольте отрекомендоваться, Фостиков Михаил Архипович, отставной военный, - представился старик.
«Фостиков Михаил Архипович (в памяти с невероятной быстротой всплывала историческая справка) принимал участие в известном восстании против большевиков 8 июля 1918 года; командир 1-го Кубанского (сводного Ставропольского) казачьего полка, впоследствии командовал армией; генерал-лейтенант; имел десяток ранений и пять контузий - прототип рассказа «Знаковая находка». Я ведь писал о нем в «Губернских ведомостях».... Господи, мистика, да и только! А может быть, это просто совпадение или это внук нашего знаменитого земляка, названный так в честь своего деда? Да ведь он и правда упомянул, что живет на противоположной от меня стороне, следовательно, он гражданин Австралии. Ну и дела! Этот старичок эмигрант в третьем поколении, потому и говорит по-русски, как его учили еще тогда... В России он, видимо, никогда не бывал и обитает теперь на какой-нибудь богом забытой страусиновой ферме», - устав от догадок, я наконец представился и назвал профессию.
- А позвольте полюбопытствовать, господин присяжный поверенный, вы из каких краев будете? - вежливо поинтересовался иностранец.
- Из ставропольских, - неуверенно протянул я и вдруг понял, как удивительно он похож на того генерала, чью фотографию мне довелось отыскать в старом архивном деле.
- Надо же, вот уж никак не ожидал..., - едва слышно выговорил он и поднял на меня полные грусти усталые глаза. - Из Ставрополя говорите.... Там сейчас октябрь - золотая осень! Красиво! А как город? Я слыхивал, собирались соорудить канатную дорогу и даже воздвигнуть Ледовый дворец. ...Вероятно, уже построили? А в Воронцовской роще, наверное, полно экзотических растений, да? А скажите, господин адвокат, нет ли памятника братьям Ртищевым, казненным красными на Ярмарочной площади в восемнадцатом...? Надеюсь, Иоанно-Мариинский монастырь давно открыли? А городской голова теперь из местных или пришлых купцов?
Я стоял и молчал, будто в сомнамбулическом онемении, готовый провалиться под землю, хотя именно там должны были оказаться все те, кто поочередно, друг за другом, десятилетиями беззастенчиво лез во власть, чтобы успеть разворовать мой город и, распродав его по частям, устроить себе безбедную жизнь и карьеру.
Но пройдет четыре года, и снова запестрят на столбах, заборах и ржавых телефонных будках толстые, осоловевшие от излишеств и пороков физиономии кандидатов. И плюхнувшись на мягкие кожаные кресла казенных «мерседесов», с плохо скрываемой брезгливостью поедут они встречаться с нищим электоратом в грязные цеха полупустых заводов, в школы и убогие районные больницы. Брызжа сытой слюной, «народные избранники» станут бить себя в грудь и обещать манну небесную.... Да только «бойтесь данайцев, дары приносящих».
Незаметно, за разговором, мы достигли лифта и расстались, пообещав встретиться в ресторане через несколько минут. Прошло более часа, но господин Фостиков так не появился.
В тот же вечер дежурный администратор мне пояснил, что человек с такой фамилией среди отдыхающих никогда не значился и граждане Австралии в отеле вообще не останавливались.
Спустя десять дней, рассматривая в иллюминатор пышную перину белых, как саван, облаков, до меня дошел истинный смысл слов казачьего генерала: «Я теперь нахожусь на обратной от вас ...стороне».