КОВЫЛЯЙ ПОТИХОНЕЧКУ... НА ТОТ СВЕТ

В Петровском следственном отделе СУ по СК расследуется уголовное дело по факту смерти 16-летнего Халила Сулейманова в стенах ГБУЗ СК «Благодарненская РБ». Как следует из патологоанатомического заключения, причиной смерти парня стал сепсис, развившийся на фоне острого гематогенного остеомиелита. Это воспалительное заболевание, характеризующееся гнойно-некротическим поражением костей, надкостницы и костного мозга. И если не обратиться своевременно к врачу, результатом может стать заражение крови со всеми вытекающими последствиями, включая летальный исход.

Вот и районные медики уверяют, что все произошло настолько стремительно, что они ничего сделать не смогли. Мол, такие случаи большая редкость во врачебной практике, летальность составляет 95-96 процентов. Не упоминают они только одного, что Сулеймановы целых пять дней курсировали из дома в детскую и взрослую поликлиники, в ГБУЗ СК «Благодарненская РБ» и жаловались докторам, что у Халила болит и отекает травмированное колено. Но их никто не слышал. Уверяли, что это просто ушиб. Поболит и пройдет.

Вместо зарядки прыжки на одной ноге

«Ты там пол не прошиб?» - хихикнула младшая сестренка, когда во время утренних приседаний Халил неудачно приземлился на правое колено. Пол оказался целехонек. А вот нога весь день побаливала. Поднывала она и два следующих дня, когда под коленом появилась легкая краснота и припухлость. Мадина, было, насторожилась, но сын отправил ее на работу, обещая позвонить, если станет хуже. Стало. Но не позвонил. Только вечером она узнала, что Халил весь день температурил, и боли в ноге усилились. Утром 29 апреля решили ехать в поликлинику.

Если говорить об инфраструктуре благодарненского здравоохранения, оно представляет собой квадрат, где в одном периметре компактно расположены взрослая и детская поликлиники и корпуса районной больницы. Сделано все вроде как по уму и для удобства людей. Но это при условии, что в каждом учреждении функционирует свой профильный штат специалистов. Благодарненское же здравоохранение кадровой укомплектованностью похвастать не может. Поэтому и задуманное как благо в итоге превратилось в квест для пациентов: «угадай, где узкий специалист принимает сегодня». Сулеймановым не повезло. Травматолога-ортопеда Павла Зацарина во взрослой поликлинике не оказалось. Нужно было ковылять в детскую. «Ковылять» здесь не для красного словца. Правая нога у Халила болела уже настолько, что парень старался не наступать на нее. Мадина предложила, чтобы сын оперся на ее плечо, но она щупленькая и маленькая. Про таких говорят - метр с кепкой. Халил же пошел в папу. Как внешне - плотного телосложения, косая сажень в плечах и рост 176 см, так и характером. Это женщина должна опираться на плечо мужчины, а не он на ее, как бы тяжко ему ни было. Вот, сжав губы, и скакал до детского отделения, чтобы получить консультацию педиатра и травматолога.

Осмотрев парня, педиатр Татьяна Мищенко ничего по своему профилю не нашла, предположив, что те самые 38,5 на градуснике может давать ушибленная нога. Для чего и назначила общий анализ крови, рентген-диагностику колена и консультацию травматолога-ортопеда. Сдав анализы на месте, Сулеймановы снова «поковыляли» во взрослую поликлинику, поскольку рентген-оборудование есть только там. К слову, еще одни будничные реалии краевой медицины, напичканной навороченным и дорогостоящим оборудованием для узких исследований, но задыхающейся от нехватки банальных ИВЛ, исправных аппаратов КТГ, УЗИ и рентген-установок.

«А теперь обратно?» - с отчаянием смотрел на маму Халил, измученный этим скаканием по корпусам и лестницам.

К счастью, обратно не пришлось. В дело вмешался его величество случай в лице самого Павла Зацарина, с которым семья столкнулась в коридоре, и доктор согласился принять пациента на месте. Ощупав колено Халила и изучив снимок, тот ничего серьезного не увидел. Ну припухлость, ну болит. При ушибе такое не редкость. Фиксирующая повязка, обезболивающий гель наружно - все как рукой снимет. А температура? Это не наш профиль. Это к педиатрам.

У которых Сулеймановы уже были и решили не возвращаться на повторный прием. Лечение-то назначено, и нужно всего лишь следовать рекомендациям. Разве что противовируску добавить. Поскольку вечером градусник снова показывал 37,5. Халил нехорошо дышал, был бледен, боль в ноге не проходила. Не стало легче и 30 апреля. А 1 мая Сулеймановы засобирались в районную больницу.

«С момента обращения пошел третий день, а лечение положительного эффекта не дает. Краснота увеличивается, отек растет, температура держится, сын бледный, вялый, мучается отдышкой, холодный пот струится градом. Боль в ноге никуда не уходит. Разве от ушибленной коленки так бывает?» - буквально упрашивала Мадина медперсонал приемного отделения вызвать к ним для консультации хирурга.

Однако дежурная медсестра Г. Мухарская делать этого явно не торопилась, сочтя повод безосновательным, чтобы беспокоить доктора, «коль хватило ума приехать 1 мая». Да и к тому же, зачем хирург, когда у нее есть телефон самого ортопеда Зацарина, который может рассказать, что делать дальше. Звоним? Тот же в телефонном режиме и без осмотра пациента дал распоряжение наложить последнему гипсовую повязку.

Не помогла мазь, так поможет лонгет?

Сказано - сделано. Точнее, сделано было потом. А сначала была дополнительная консультация у педиатра Елены Серяк, сдача анализов и очередное путешествие во взрослую поликлинику на очередной рентген. Но уже не колена, а голеностопа. Ибо вон как Халил поморщился, когда врач и медсестра попросили его потопать больной ногой. Потопал. Доказал, что не симулирует и раздувшаяся нога на самом деле почти не двигается. А после бледный и весь в холодном поту без сил рухнул в инвалидное кресло, в котором мама с тетей и покатили его в соседнее здание делать снимки. Когда же те были готовы, вместо приемного отделения повернули в сторону хирургического корпуса. Решив, что уж если хирург не идет к Халилу, то Халил поедет к хирургу. Даже если речь идет о платной консультации, которую и провел Алисултан Арифов.

Вот только сделал это, так и не удосужившись взглянуть на самого пациента. По словам тети юноши, они с Халилом еще поднимались на третий этаж, когда Мадина со снимками уже зашла в кабинет к хирургу. Тот же, пробежав глазами по ним, чуть ли не через зевок одобрил назначения и диагноз коллег.

- Но может, все-таки посмотрите сына? - упрашивала доктора мама. И пока врач сосредоточенно подпиливал ногти на руках, под это равномерное хождение пилочки рассказывала теперь уже и ему про серьезно опухшую ногу, бледность, температуру, общее недомогание парня. И может, все-таки он пропальпирует кожные покровы, определит очаг воспаления? Но...

- Это обычный ушиб, и я уже дал вам рекомендации по установке лонгета. Я вижу снимок. И в осмотре ребенка нет необходимости, - отрезал доктор, не прекращая заниматься маникюром.

Ночью 1 мая Халил практически не спал. Жаловался, что и нога болит, и руки, и все тело ломит. 2 мая жалобы продолжились. Разве что к ним добавилась еще и просьба хоть как-нибудь подстричь его. А то душно ужасно. И воздуха не хватает. Ближе к обеду на щеках у парня появились мелкие высыпания, которые за 15 минут превратились в гнойные прыщики, обсыпавшие все лицо! Учитывая, что 16-летний юноша в детстве так и не переболел ветрянкой, у сходившей с ума от тревоги за сына Мадины немного отлегло от сердца. Хотя почему немного? Мать ликовала, когда все оказалось так просто. Вот тебе и температура, и слабость, и ломота в мышцах, и отдышка, и бледность. Ну, а колено? Наверное, правы были врачи, называя ее паникершей и советуя отделять боль в ноге от общего недомогания!

Однако спустя два часа сомнения снова вернулись. Будучи мамой троих детей, из которых двое все же перенесли ветрянку в детском возрасте, она не понаслышке знает, как шпарит температура, все тело чешется и обсыпает не только голову и шею. У Халила же все было как-то и так, и не так. Температура есть, но максимум 38. Высыпания присутствуют, но не обильные и не чешутся. Единственное, на что сильно жалуется сын, это ломота в теле и дикие боли в ноге, так что даже пришлось снять гипс. Вон ночь на дворе, а он крутится, вертится, места себе не может найти. В общем, странная какая-то ветрянка, чем-то похожая на септические высыпания. Решив, что так дело не пойдет, стали звонить в скорую помощь, после чего парень был госпитализирован в инфекционное отделение Благодарненской районной больницы.

С ветрянкой не принимают

Как вспоминает Мадина Сулейманова, пришедшая к ним педиатр Е. Шейкина очень долго и по кругу задавала одни и те же вопросы про ветрянку - температуру - колено - температуру - ветрянку - колено... Вызвала дежурного хирурга Кокору. Тот же в свою очередь реаниматолога, ибо не понравилось, как дышит Халил.

На часах уже было за полночь, и 3 мая в кромешной тьме и по неосвещаемой территории больничного дворика Мадина вместе с санитарками снова катила коляску с Халилом во взрослую поликлинику, чтобы сделать рентген колена и грудной клетки. А вернувшись обратно, долго не могла понять этой суеты вокруг них, когда дело уже к 3 ночи, а тут и заведующий хирургическим отделением, и замглавврача по лечебной части, анестезиолог, терапевт. Все всклокоченные, нервные, смотрят анализы, делают пункцию с ноги, что-то обсуждают и ничего толком не говорят. Но с ушибом и ветрянкой так себя не ведут. Так все же, что происходит?

- Только под утро ко мне вышел хирург Кокора и сказал, что Халил находится в тяжелом состоянии и нужна операция. Потому как у него развился сепсис на фоне острого гематогенного остеомиелита, который не смогли разглядеть ни хирурги, ни ортопеды. И теперь нужна срочная операция на колене. Операция не сложная, но из-за ветрянки ее не могут провести в хирургическом отделении, которое потом придется полностью закрывать на карантин. В инфекционное отделение тоже нельзя, оно отдано под больных Covid. Пытались связаться с краем, но там тоже отказались принимать нас с ветрянкой, когда Covid в приоритете, - рассказывает Мадина, в какой ад превратилась та длинная, нескончаемая ночь.

Ночь, когда одни медики утверждали, что высыпания Халила - это вовсе не ветрянка, а септические высыпания, а другие отказывались верить, тем самым лишая парня всякой возможности транспортировки в Ставрополь. Утром из слов заступившего на смену хирурга С. Срыбного Мадина узнала, что оперировать Халила все же решили на месте. Причем не в хирургическом отделении, а в травматологическом, где есть для этого операционный стол, но нет аппарата ИВЛ. Хотя во время рентгена у Халила обнаружилась еще и двусторонняя пневмония легких.

- Стала спрашивать, почему нельзя провести операцию под местной анестезией, мне ответили, что вход в берцовую кость будет болезненным и ребенок может не выдержать боли. Но мне пообещали, что аппарат ИВЛ будет доставлен туда в кратчайшие сроки, и я поверила, подписала все документы, - пытается унять дрожь в руках наша собеседница.

Операция была назначена на 10 утра. Оставшееся время мама и сын старались всячески поддержать друг друга. Особенно усердствовал Халил, который не переставал искренно восхищаться добротой медиков, которые еще вчера футболили его с жалобами, а теперь улыбаются, подбадривают и «смотри, сколько человек хотят нам помочь. Правда, здорово? Теперь уж точно я выздоровлю».

3 мая в 9:50 Халила забрали на операционный стол. Мадину же попросили покинуть отделение, так как до последнего не могли определиться, где Халил будет находиться в послеоперационный период.

- Из травматологии гонят в инфекционку, из инфекционки в хирургию. В итоге вышла с сумками во двор, села на скамейку, вою и молюсь. Молюсь и вою. Где-то в 10:40 вышел хирург Срыбный. В глаза не смотрит, мрачнее тучи. Спрашиваю: что и как? Он отвечает, что операция прошла, флегмону убрали, а все остальное расскажет заведующий отделением Данильянц. Пошла к нему в травматологию, Данильянц на бегу сказал, что состояние тяжелое, легкие не хотят работать, но сейчас Халила будут подключать к аппарату ИВЛ. А я сижу. Вижу, как медсестры мимо неспешно ходят. Потащили куда-то мешок Амбу (устройство для ручной вентиляции легких), потом ушли. Реаниматолог вышел. «Молитесь», - говорит. Где-то ближе к 12-ти мне сказали, что можно идти в 5-ю палату и там оставить вещи. Только стала их раскладывать, а за дверью две медсестрички явно о Халиле говорят. И вот этот ответ одной из них, что «там ничего хорошего», так больно резанул. Выбегаю к ним узнать, почему они так говорят, а навстречу другой анестезиолог Н. Рыбас идет. Я к нему, мол, как и что. «Ваш ребенок умер», - говорит. Спокойно так говорит. А потом разворачивается и уходит, - рассказывает Мадина, как бежала к сыну, и тот был уже окоченевший, а рядом валялась та самая большая груша для вентиляции легких, и она кричала, кричала, кричала...

Рассказывает спокойно и размеренно, сдерживая эмоции. Но лучше бы плакала. Слезы лечат. А здесь же материнская боль превратились в гранит. Мадина и сама признается, что если выпустит горе наружу - сломается, а сейчас нельзя. Только после того, когда в этой истории будут расставлены все точки над i и она получит исчерпывающие ответы на вопросы, почему так вышло с ее мальчиком и кто в этом виноват. Прозвучавший вариант «судьба» ее не устраивает.

- О каком стремительном течении заболевания можно говорить, если мы почти неделю ходили к врачам, которые нас просто отфутболивали, или когда нам обещают ИВЛ, но не дают его, когда не могут отличить ветрянку от сепсиса, когда 1 мая нас называли симулянтами, а 4 мая я уже хоронила своего ребенка, - не понимает Мадина. И ждет результатов судебно-медицинской экспертизы. Может, они все объяснят, разложат по полочкам, коль врачи Благодарненской РБ до сих не соизволили поговорить с родственниками. Не говоря уже о том, чтобы принести извинения.

Вот такая трагедия. Очередная. И в который раз наводящая на размышления, что у нас есть медицина и есть здравоохранение. Медицина - это люди. Грамотные, квалифицированные, чуткие врачи, откликающиеся на каждую боль и просьбу о помощи. Здравоохранение - это материально-техническая база, направленная на то, чтобы наши доктора могли оказать качественную и эффективную помощь, используя все достижения науки и прогресса. Говоря попросту, чтобы у них было чем оказать пациентам необходимую помощь своевременно, и понимание, как это сделать, те же курсы повышения квалификации никто не отменял. И в идеале оба этих понятия должны сочетаться и работать в связке, являя обществу тот самый высокий уровень качества медицинской помощи, о котором нам твердят с голубых экранов и обещают, что счастье близко.

А пока мы направляем пациентов на анализы, но не смотрим и не анализируем показатели. Посылаем до бесконечности на рентген, поскольку более эффективные и глубинные исследования на порядок
дороже и очередь на бесплатные обследования расписана на месяцы вперед. Везем на операцию и молимся всем богам, чтобы не понадобился аппарат ИВЛ, который один на всю больницу! Пересаживаем сердце и почки, но не можем отличить сепсис от ветрянки, ушиб от прогрессирующего заболевания. Не можем в силу отсутствия технических возможностей, не хотим в силу морального выгорания. Сомнительный анамнез для прогресса, где ключевой становится врачебная рекомендация не «все ради здоровья пациента», а «поболит и пройдет». Правда, уже на том свете.

Марина КАНДРАШКИНА.

P.S. Через несколько дней после похорон юноша приснился своей тете. Радостный такой, весь в светлом. Только беспокоился за маму, просил успокоить ее и передать, что ему ТАМ хорошо и уже ничего не болит.