НЕ ВОЙНА, А УМИРАЮТ. СОЛДАТ НЕ БЬЮТ, А УБЕЖДАЮТ?

ВТОРОЙ ГОД СЕМЬЯ ПРИЗЫВНИКА ПЫТАЕТСЯ РАЗОБРАТЬСЯ В ПРИЧИНАХ СМЕРТИ СВОЕГО СЫНА

26 ноября 2019 года с невинномысского вокзала отходил поезд с новобранцами, отправляющимися отдавать свой воинский долг родине. В числе пятидесяти призывников был и ставрополец Владимир Кялов. Шутник, весельчак, душа любой компании. Прощаясь с родителями, юноша не переставал улыбаться. «Неужто обошлось», - шепнул супруге Вячеслав, отец парня, невольно вспоминая кошмар, предшествовавший призыву.

Ведь юношу должны были забрать на службу еще в мае 2018 года вместе с его приятелем Павлом. Ребята вместе получили повестки, проходили военно-врачебную комиссию, строили планы о громких проводах, на которых Владимир оказался в числе гостей. Из-за учебы в ДОСААФ службу пришлось отложить до осеннего призыва. «Полгода - это же ерунда», - утешал расстроенного парня отец. Мол, что может случиться за шесть месяцев?

Аты-баты шли в солдаты

Случилось же то, что чем ближе становился осенний призыв, тем меньший энтузиазм испытывал Владимир. Ведь дорога армейская ложка к обеду, когда в военкомат идешь вместе с приятелями, а когда товарищи уже давно служат по всей России, ему и в Ставрополе есть чем заняться. КВН, стендап-шоу... Искрометный юмор парня наконец нашел достойное применение, когда у веселых и находчивых вот-вот должен был начаться новый сезон, который ждать не будет. А вот армия? Армия подождет!

- Понимаете, сын настолько не хотел идти служить, что вычитал в Интернете один из способов откосить, связанный с курением травки. И осенью вместо гарнизона он ходил и отмечался в наркодиспансер, - откровенно рассказывает Вячеслав Кялов. В мае пришла очередная повестка. И снова была комплексная комиссия, фиксирующая богатырское здоровье парня без серьезных отклонений, разве что юноша жаловался на коленку и опухший палец. Тогда снова удалось «потянуть время» и получить отсрочку. А осенью, увидев у сына открытую интернет-страницу с примерами татуировок на лице и комментариями таких же уклонистов, мол, «тогда точно не возьмут», уже не выдержал сам Вячеслав, решив прекратить эти кошки-мышки с военкоматом.

- Я ему прямо сказал, чтоб не позорил мои седины, и всю жизнь бегать не получится. Лучше отдать этот год, а потом с чистой совестью строить свою жизнь и карьеру, - вспоминает отец свой непростой разговор с сыном и то, как Вова услышал его. И теперь на перроне благодарил за урок и обещал каждый день звонить. Да, телефоны по прибытии в часть у них заберут, но ребята уже подсказали, как сдать «левый» мобильник и незаметно пронести другой. Так что, бать, без связи не останемся! Ну, мы поехали! Командир, трогай, служба не ждет.

Уж в этом был весь Вова с его шутками и прибаутками. Когда язык без костей порой жалил похлеще жала скорпиона, не признавая никакой субординации. Отчего и дорога до Белгорода протекала незаметно для всех солдатиков и не оставляя незамеченным балагура. Ибо уже по прибытии на место, 28 ноября, когда всех разместили в учебном центре воздушно-космических сил, парень написал маме, что его заставляют мыть полы в казарме. Вова же уперся - не буду и точка. Затем тревожные смс, что на него «накатывают», были отправлены в два часа ночи уже отслужившим товарищам. Мол, как быть, уже два раза «качать» (авт.: поговорить) выводили. И пока друзья не знали, чем помочь парню, рядовой Кялов пытался выйти из непростой ситуации привычным для него способом - юмором. Отсюда и откровенно идиотские оправдания, мол, убираться Вове запрещает его вероисповедание, он «пастафорянин» и боится разгневать своего бога - «макаронного монстра».

Как реагировали на происходящее в роте? Сослуживцы с юмором. Командиры, как уверяют сами, с пониманием. Дескать, на своем веку и не таких петросянов видали, но никого пальцем не тронули.

- Единственный метод убеждения, который применяется у нас, - это воспитательные беседы. Здесь ребята многих национальностей служат, и у каждого своя культура и традиции. Поэтому и действуем через старейшин, родителей призывников, - рассказывали позже представители воинской части, акцентируя внимание на том, что в тот же вечер конфликт был исчерпан. И уже утром 29 ноября рядовой Кялов, как и другие военнослужащие, участвовал в уборке помещения, а после вместе со всеми пошел на занятия в ленкомнату.

Упал и просто умер

Время близилось к 22:00, когда на домашний телефон Кяловых позвонили. Трубку взял Кялов-старший, крикнув супруге, что это командир части, где служит Вова. Когда женщина подошла ближе, Вячеслав стоял бледный как полотно, швырнув трубку обратно на рычаг. «Он жив?» - только и смогла спросить Светлана. А потом сама перезванивала командиру части, убеждая его, и себя, и супруга, что это нелепая ошибка, вышло досадное недоразумение и умер не их Вова. Их мальчик только два дня назад прибыл в армию и, наверное, уже спит без задних ног, адаптируясь к новой жизни. «Примите наши соболезнования», - тихо сказал военный, пока мир вокруг родителей рушился на две части.

- Как нам изначально было озвучено, утром на физзарядке сын занимался на турнике, ему резко стало плохо, он упал, забился в конвульсиях, и прибывшая на место бригада скорой помощи не смогла его спасти, - рассказывает Вячеслав о ночном разговоре с полковником части. И как уже тогда в семье зародились первые сомнения в искренности военных.

- В заключении судебно-медицинской экспертизы написано, что «смерть наступила от воспалительного заболевания - миокардита, осложнившегося острой сердечно-сосудистой недостаточностью». Это при том, что призывная комиссия все три раза никаких заболеваний не фиксировала. Да и ровно за год до армии мы всей семьей проходили комплексное обследование здоровья, в том числе делали УЗИ сердца, и ничего у Вовы не нашли. И не могли найти. Он был здоровым парнем, который в сорокаградусную жару летом занимался баскетболом, приходил домой потный и разгоряченный, принимал душ, переодевался и шел гулять. А тут два отжимания - и нет человека? Никакой одышки, бледности, недомогания и прочих синдромов, указывающих на наличие проблем с сердцем, у него не было, - рассказывает Вячеслав. Выставленный диагноз удивил и краевой военкомат. Подняли документы, ЭКГ сердца - хоть в космос отправляй. В истории болезни только жалобы на коленки. Отсюда и присвоенная категория «Б3», мол, «годен к военной службе с незначительными ограничениями» в связи с наличием заболевания правой большой берцовой кости и коленного сустава.

В общем, странно все это было. А учитывая ночные смс Владимира - очень странно. Мол, умер сын утром, звонят поздно вечером, ссылаясь на то, что не могли найти контакты родителей. Однако все телефоны есть в сопроводительных документах парня.

И чем дальше пыталась разобраться в произошедшем семья Кяловых, тем все запутанней и туманней выглядела официальная версия военных. А по приезде в часть родных парня командование и вовсе выдало совсем иную трактовку последнего дня Владимира. Где поменялось абсолютно все: время происшествия (с утра на вечер), место (спортплощадку сменила армейская казарма), неизменным остался только турник.

Дескать, Вова вместе с другими сослуживцами сидел в учебной комнате и заполнял анкеты. У него кончилась ручка, и он попросил ее у курирующего новобранцев офицера. У того не оказалось. Зато в это время в ленкомнату зашел сержант П. подписать рапорт на увольнение, и юноша попросил ручку у него. У того тоже с собой не оказалось, но он предложил юноше вместе с ним сходить за ней в канцелярию. Выйдя из кабинета, сержант и рядовой встретили по пути ефрейтора М. - того самого, что заставлял парня ночью мыть полы, который сказал, что ручка есть у него в комнате на прикроватной тумбочке. И тогда они уже втроем пошли за одной (!!!) ручкой. А оказавшись в кубрике, сержанту П. вдруг пришла в голову замечательная идея проверить тумбочку ефрейтора М., чтобы явить ее в качестве образцово-показательного примера для вновь прибывшего молодого пополнения. И каково же было разочарование П., когда у М. там оказался бардак. И пока, собственно, старшие по званию выясняли отношения, рядовой К. в это время как ринулся с места, как сиганул на стоящий в дверном проеме турник и давай подтягиваться на перекладине два раза. А потом резко упал, побледнел и умер.

- Знаете, у меня сын был активный и спортивный мальчик, но с перекладиной он всегда был на «вы». И чтобы он по своему желанию полез подтягиваться? Его нужно совсем не знать, чтобы поверить в это, - иронично замечает Вячеслав Кялов. Как и не поняли родственники, как сослуживцы, якобы стоящие вдвоем перед тумбочкой, а следовательно, спиной к парню, не просто увидели его полет в пространстве, но и посчитали количество подтягиваний?

Не верь глазам своим?

Собственно, почему и запросили видеосъемку того дня. Снятые кадры Вячеслав Кялов демонстрирует и нам. На пленке - ленкомната, куда заходит сержант П. и выходит вместе с Владимиром. И тут же к ним присоединяется ефрейтор М. Вот только маленький нюанс. Никто ничего не спрашивает. Они просто уже идут втроем. Дальше - больше. Тот самый пресловутый кубрик. Куда сержант пропускает парня и заходит сам. Тогда как ефрейтор М., вопреки официальной версии, остается стоять в проходе. Зайдет внутрь гораздо позже. А за ним уже и сидящий за письменным столом дневальный вдруг отложит книгу, замрет, явно к чему-то прислушиваясь, а потом направится к кубрику. Заходить не станет, но, сев на корточки, с любопытством на что-то будет смотреть. Интересно, на что? Как в тумбочке ручку ищут? Как «салага» вдруг любовью к перекладине воспылает? Или что-то происходит в комнате, где нет ни одной камеры и куда вдруг сорвался стоящий в дверях ефрейтор М.? А потом через четыре минуты появится фельдшер, еще через восемь - санитарный инструктор медпункта с сумкой неотложной помощи. Суета, беготня...

- Я не верю в эту легенду с отжиманием. Турник в ней появился лишь для того, чтобы как-то оправдать ссадины и ушибы на теле моего сына, - говорит отец погибшего парня. Ведь судебная экспертиза помимо «болезней сердца» обнаружила у солдата повреждения в виде «участков с внутрикожными кровоизлияниями правой лобно-височной области» и «ссадины в проекции правого угла нижней челюсти и спинки носа».

- Нас уверяют, что эти травмы появились после того, как Вова, соскочив с турника, резко покачнулся и упал лицом вниз. Но, может, таким способом кто-то пытался скрыть побои? Ведь если мой сын действительно висел на перекладине, почему никто не снял с нее отпечатков? - продолжает задаваться этим и рядом других вопросов отец. Почему телефон парня оказался разбит? Почему никто не обращает внимания на переписку в нем? Почему не настораживает столь явное расхождение в показаниях военных и имеющихся видеокадрах? И главное, откуда взялся миокардит у молодого парня?

- Любой кардиолог скажет, это бред. Больной миокардитом должен жаловаться на одышку, высокую температуру. Сын уходил в армию абсолютно здоровый, - снова и снова озвучивает свои сомнения Вячеслав Кялов. Мол, слишком уж много нестыковок, которые вообще-то должны были заинтересовать и следственный отдел СК России по Воронежскому гарнизону, но почему-то оказались для следователя А. Конорева неинтересными и неважными для установления истины.

Сердце и точка. Такова жизнь. А насчет нестыковок? Это просто родители на фоне стресса неправильно услышали объяснения полковника. И неправильно интерпретировали полученные смс от сына, когда в гарнизоне объяснили, что конфликт был улажен. Отпечатки на турнике? Смысл? Если есть аж четверо свидетелей, видевших парня на перекладине. Двое из них непосредственные участники ЧП, еще двое их подчиненные. Да и результаты полиграфа у сержанта П. и ефрейтора М. на вопрос, наносились ли рядовому Кялову удары, повышенных реакций, свидетельствующих о лживости ответов, не зафиксировали.

А то, что подобные реакции были зафиксированы на другие вопросы, в том числе «заставлял ли кто-нибудь подтягиваться В. Кялова на турнике», так это свидетели просто волновались.

- Все это время, сколько длилось следствие, нас не покидало ощущение, что его задача стоит не в распутывании клубка, что привело к трагедии, а сделать все возможное, дабы не запятнать честь мундира. Почему мы с самого начала и настаивали на независимой судебно-медицинской экспертизе. Но нам в ней отказали, сославшись на то, что свое исследование можно провести только тогда, когда будут готовы официальные результаты. Спрашиваем о сроках, отвечают, что месяца два. Но два месяца держать тело Володи в холодильнике? - рассказывает отец. В смятении он обратился за помощью в краевой военкомат и краевую прокуратуру уже в Ставрополе. И там пошли навстречу семье.

- Мне сказали, забирайте сына, и здесь мы проведем свой осмотр и независимую экспертизу. Хватит одного дня, - вспоминает Вячеслав. И 3 декабря рядовой Кялов вернулся домой в Ставрополь. А 4 декабря были похороны солдата.

- Наверное, месяца два прошло после них, а ни из прокуратуры, ни из военкомата так и не поступило вестей. Звоню в военкомат, интересуюсь, как обстоят дела, они ничего внятного ответить не могут. Спрашиваю, проводился ли осмотр тела, кивают на краевую прокуратуру. Мол, подумали, раз коллеги делают экспертизу, они и осмотрят. Звоню в краевую прокуратуру, а мне отвечают, что ничего тоже не делали, им не разрешили проводить исследование, пока не будут готовы результаты официальной экспертизы. Почему нам не сказали? Молчат, - рассказывает Вячеслав Кялов. Круг замкнулся.

И теперь семья мечется по нему в попытках достучаться до вышестоящих органов. Вот уже второй год Кяловы пишут письма в краевые и федеральные инстанции - губернатору В. Владимирову, Президенту Владимиру Путину, в минобороны, в Следком РФ - в надежде, что хоть кто-то вспомнит, что кроме чести мундира есть еще банальная человеческая честь. И есть так и не пришедшие в себя после трагедии родители, родные брат и сестра Вовы, его друзья, приятели, которым по-прежнему очень больно от неразгаданных загадок и того, что таится за ними.

«Не знал, что попаду в ад»

Ведь за последнее десятилетие мы уже отвыкли от скандалов, связанных с дедовщиной в армии. Вот и нынешним летом в рамках круглого стола на форуме «Армия-2020» замминистра обороны Андрей Картаполов во всеуслышание заявил, что дедовщину и казарменное хулиганство в российской армии удалось полностью искоренить. Рукоприкладства по отношению к подчиненным стало почти на 18 процентов меньше, на три процента сократилось количество нарушений уставных правил взаимоотношений между военнослужащими. И это, по его словам, серьезно повлияло на качество призыва и желание россиян проходить срочную службу. Число самовольных уходов из воинской части или места службы снизилось в 1,7 раза.

Громкие слова! Серьезные заявления! Звучащие на фоне другой статистики, опубликованной в 2019 году главной военной прокуратурой и указывающей на рост преступлений насильственного характера со стороны командиров в отношении подчиненных. Как отмечал заместитель главного военного прокурора Сергей Скребец в Совете Федерации, насилие в армии часто связано с тем, что младшие и старшие командиры нарушают базовые требования воинских уставов. Эта категория командиров, констатировал он, еще не избавилась от привычки кулаками «контролировать» подчиненных. Повторюсь, это было 22 ноября 2019 года. А 29 ноября не стало Владимира Кялова.

Вот такая то ли насмешка судьбы, то ли досадное стечение обстоятельств, то ли тревожный звоночек, что порочная практика никуда не делась, а просто более тщательно скрывается, когда сор из избы стараются не выметать. И тут бы объективно во всем разобраться, но как раз открытости в этой трагедии и не видно. Как и не видно заинтересованности в правде ни со стороны военных в белгородской части, ни со стороны гражданских у нас на Ставрополье. Складывается ощущение, что правда никому не нужна, кроме семьи погибшего Владимира Кялова. Ибо как же статистика? Как же официальные сводки? Ведь один такой случай уже сводит на нет все шапкозакидательские отчеты власти.

И не подобное ли равнодушие служит истоком для других трагедий? В том числе для случившейся в октябре 2020 года в Забайкалье, где рядовой Рамиль Шамсутдинов убил восьмерых сослуживцев. Объяснил просто: отправляясь служить, не знал, что попаду в ад.

Так у нас нет дедовщины? Сложный вопрос. И он остается открытым. В отличие от закрытого дела рядового Владимира Кялова.

Марина Кандрашкина.

Фото из открытого источника