ПОПРОСИЛСЯ ПОЖИТЬ, А ПОТОМ ХОЗЯИНА И ВЫГНАЛ

По заголовку читатель наверняка догадается, что в нашем рассказе речь пойдет об истории, очень похожей на знакомую с детства по сказке «Заюшкина избушка». Помните, когда попросилась лиса к зайцу пожить, а потом его же и выгнала? С той лишь разницей, что в сказке все персонажи пытались, хотя и безуспешно, помочь зайцу. В нашей же совсем не сказочной истории большинство персонажей, в роли которых выступают судебные инстанции, поступают ровно наоборот: «лису» в ее захвате дома защищают и поддерживают, а «зайца» - гнобят. А герой с косой, способный восстановить справедливость, в силу процессуального закона пока только на горизонте.

Эхо из советских времен

В статье «Не делай добро - не получишь зло» от 8 августа с.г. мы уже подробно рассказывали об этой прямо-таки чудовищно несправедливой истории. Когда решением апелляционной коллегии Верховного суда Карачаево-Черкесии был узаконен отъем квартиры у человека, которому она реально принадлежала тридцать пять лет, с 1983 года.

Напомним, о чем тогда был рассказ.

А. Тамбиев еще в советские времена целых семнадцать лет жил в квартире, предоставленной ему как приглашенному специалисту - ветеринарному врачу, тогда еще колхозом «Дружба» в одноименном селе прямо возле Черкесска. Потом, уже в девяностые годы, построил свой дом, куда переехал с семьей в 2000 году. В опустевшую квартиру попросился временно пожить знакомый А. Сариев. Тамбиев впустил его на условиях оплаты коммунальных услуг и поддержания жилья в порядке. Ведь жилой дом всегда лучше нежилого. Временное проживание растянулось на целых пятнадцать лет. До тех пор, пока у Тамбиева подрос сын, женился, и ему потребовалось отдельное жилье.

Временный жилец выезжать не захотел. Более того, заявил о своих правах на квартиру. И это несмотря на то, что имелись документы, подтверждающие право собственности Тамбиева. Решение правления колхоза о выделении ему квартиры, записи в похозяйственной книге сельсовета вплоть по 2017 год, где он зафиксирован как жилец именно этой квартиры, с правом пользования и владения. Да и вся его большая семья в количестве семи(!) человек там до сих пор прописана. Подчеркнем сразу: никаких решений о лишении Тамбиева квартиры, о выселении его семьи тогда никогда и никем не принималось.

Тамбиев пытается обратиться в суд. Но оказывается, что дом, в котором квартира, на тот момент хоть и входил в неделимый фонд колхоза «Кубань», но не был до конца оформлен как объект собственности. Своего рода эхо из советских времен, когда формальной стороне дела внимания большого не уделялось. Колхоз подает в суд, узаконивает его решением свое право на дом. И затем, в 2016 году, уже продает квартиру Тамбиеву за 264 тысячи рублей - как раз на основании того, что тот ее получал как приглашенный специалист и реально ею владел больше трех десятков лет. Механизм узаконивания недвижимости, не оформленной в прошлое время, в настоящее время уже достаточно отработан. Как и отработана реализация права на приобретение в собственность жилища на льготных условиях теми, кто с советских времен им многие годы владел и пользовался.

И только после этого Тамбиев обращается в Прикубанский районный суд с иском о выселении Сариева.

Правовая экзотика

Сариев подает встречный иск. В числе доказательств, подтверждающих его якобы права, оказалась и копия странного «договора» с уже покойным председателем хозяйства, в котором прописана всего лишь просьба Сариева предоставить пустую квартиру в обмен на гарантированное оказание им, врачом Черкесской городской больницы, услуг колхозникам. Что, по большому счету, не выдерживает никакой критики: не может рядовой врач гарантировать оказание медуслуг в стенах чужой для него и селян больницы. И эти «доказательства», по большому счету, все.

Администрация села, руководство колхоза поддерживают в суде Тамбиева. Еще бы, ведь Сариев ни дня в хозяйстве не работал, своего рода самозванец в претензиях на имущество хозяйства. Поддерживает требования Тамбиева и присутствующий в процессе прокурор. В итоге Прикубанский районный суд целиком становится на сторону Тамбиева, принимает решение выселить Сариева.

Однако коллегия Верховного суда КЧР, прямо скажем, поразила всех, кто хоть как-то был посвящен в суть спора: отменила решение районного суда и приняла новое, в котором полностью удовлетворила встречный иск Сариева. Обосновала свое решение так называемой приобретательной давностью.

Представляю, как звучит это словосочетание в Карачаево-Черкесии. По меньшей мере - экзотично. Это такой достаточно редкий в правовой практике случай, когда гражданин, не являющийся собственником имущества, но добросовестно и открыто владеющий им как собственным в течении пятнадцати лет, приобретает право на это имущество. К этим пятнадцати годам добавляется еще три года - срок исковой давности. Сариев вроде как прожил в спорной квартире именно столько - восемнадцать лет, значит, является законным собственником. Коллегия подтверждает свой вывод общими ссылками на соответствующие нормы закона.

Также в общем плане, без особого анализа доказательств, коллегия удовлетворяет и два остальных требования Сариева. Признает договор купли-продажи квартиры между Тамбиевым и колхозом «Кубань» как недействительную сделку. Признает Тамбиева утратившим право пользования спорной квартирой.

До «медведя» не дошло

Понятное дело, Тамбиев в корне не согласен с таким поворотом дела. Обращается в тот же Верховный суд КЧР с кассационной жалобой. Но до президиума суда (если продолжить аналогию со сказкой - то до «медведя»), она даже не доходит. Судья Верховного суда Л. Коркмазова отказывает в передаче жалобы на его рассмотрение.

Определение об отказе хотя и насчитывает шесть страниц, но фактически является своего рода конспектом решения коллегии. Множество абзацев даже повторяются слово в слово. Естественно, повторяются и правовые нелепицы самого определения коллегии.

Взять те же доводы о приобретательной давности. Эти доводы Сариева уже звучали в суде первой инстанции, но были с полным обоснованием отклонены. Действительно, такая норма - приобретательная давность - в нашем гражданском праве существует.

При этом закон очерчивает три обязательных условия реализации нормы на практике - добросовестность владения имуществом как своим собственным, открытость владения и непрерывность владения. Но если по открытости и непрерывности владения Сариевым спорной квартирой у суда вопросов не возникло - тут все ясно, жил, не таясь, все эти годы, ремонтировал и платил за коммуналку - то в отношении добросовестности владения как своим собственным сомнения возникли, и даже не одно. Которые не были развенчаны Сариевым.

Сариевым не представлен в суд документ от собственника или какие-либо иные доказательства, позволяющие считать, что у него возникли или могут возникнуть основания или хотя бы надежды на приобретение прав собственности на квартиру. Выше процитированный «типовой договор» таковым быть не может, поскольку ничего, кроме просьбы Сариева дать ему квартиру, не содержит. Более того, как видно из материалов дела, если даже принять на веру утверждения Сариева, что он вселен туда не Тамбиевым, а председателем колхоза, он знал, не мог не знать, что квартира принадлежит колхозу «Кубань». Да и сам не скрывал это. В суде всплыл факт, что с просьбой «приватизировать» ее он обращался именно в правление колхоза. Хотя представитель колхоза в суде это не подтвердил. И что в ней зарегистрирована целая семья Тамбиева, прекрасно знал, поскольку счетчика расхода воды, к примеру, в квартире не было и Сариев платил по числу зарегистрированных в ней, что всегда вызывало у него недовольство и жалобы в местное предприятие водоснабжения. Отвечали ему много раз как раз объяснениями о числе зарегистрированных.

То есть нет у Сариева никаких доказательств, что он владел квартирой все эти 18 лет как своей собственной. Прекрасно знал, что она чужая. Закономерно, что районный суд не нашел оснований для признания за ним права собственности в силу приобретательной давности. Но почему тогда коллегия Верховного суда вообще не оценила все эти доводы? Как бы не заметила все выше описанное. И то, что знал Сариев, кому принадлежит квартира, кто в ней зарегистрирован? Какая же здесь «добросовестность владения жильем как собственным»?

Второй интересный момент, касательно договора между Тамбиевым и колхозом. Коллегия Верховного суда КЧР признает его как недействительную сделку. Но по закону требование о применении последствий недействительности ничтожной сделки вправе предъявить сторона сделки. Сариев же такой стороной не являлся. Она заключена между Тамбиевым и колхозом. Так на каком основании делается такое признание? Далее. По закону, и его цитируют и коллегия, и Коркмазова, недействительность сделки означает возвращение к исходным позициям. И даже приводят норму права: «При недействительности сделки каждая из сторон обязана возвратить другой все полученное по сделке, а в случае невозможности возвратить полученное в натуре возместить его стоимость в деньгах». То есть в нашем случае квартира, если придерживаться нормы закона, должна вернуться колхозу «Кубань». А тот в свою очередь должен вернуть Тамбиеву заплаченные за нее деньги. В сумме 264 тысяч рублей.

Но судебная коллегия поступает совсем не так, отдает квартиру напрямую... Сариеву! Причем - даром отдает! Во всяком случае о деньгах в определении нет ни слова. Оставляет без всякого внимания тот момент, что Сариев в хозяйстве ни дня не работал, и значит, не имеет права на ее льготное приобретение. И это вопиющее нарушение коллегией закона не замечает Коркмазова? После этого просто издевательски звучит ее вывод, что «заявитель кассационной жалобы не приводит доводов, свидетельствующих о существенных нарушениях норм материального или процессуального права, допущенных судом при вынесении апелляционного определения». Тут скорее - нежелание судьи их увидеть!

Вся надежда на героя с косой...

Теперь вся надежда на коллегию по гражданским делам Верховного суда Российской Федерации. Тамбиев обратился туда с кассационной жалобой.

В частности, жалоба основывается на Постановлении Высшего арбитражного суда РФ от 29.04.2010 года. Где прямо говорится: «При разрешении споров, связанных с возникновением права собственности в силу приобретательной давности, судам необходимо учитывать следующее:

давностное владение является добросовестным, если лицо, получая владение, не знало и не должно было знать об отсутствии основания возникновения у него права собственности;

давностное владение признается открытым, если лицо не скрывает факта нахождения имущества в его владении. Принятие обычных мер по обеспечению сохранности имущества не свидетельствует о сокрытии этого имущества:

давностное владение признается непрерывным, если оно не прекращалось в течение всего срока приобретательной давности... (пункт 3 статьи 234 ГК РФ);

владение имуществом как своим собственным означает владение не по договору. По этой причине статья 234 ГК РФ не подлежит применению в случаях, когда владение имуществом осуществляется на основании договорных обязательств (аренды, хранения, безвозмездного пользования и т.п.).

Чем не наш случай?

В жалобе приводится и пункт 78 постановления Пленума Верховного суда РФ от 23.06.2015 № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации». Там прямо указано, что согласно абзацу первому пункта 3 статьи 166 ГК РФ требование о применении последствий недействительности ничтожной сделки вправе предъявить сторона сделки». Каковой Сариев не является. То есть толкования данных конкретных законов Верховным судом как раз в пользу Тамбиева.

В жалобе приведено и множество других весомых доводов. Которые мы в той или иной степени уже описали выше. Так что подождем, чем все это закончится.

Александр ЕМЦОВ.