ПОТЕРЯННОЕ ДЕТСТВО

ПОТЕРЯННОЕ ДЕТСТВО
Наталья МАКАГОНОВА

11 апреля 1945 года узники Бухенвальда подняли интернациональное восстание против гитлеровцев и вышли на свободу. Кажется, так давно это было. Но только не для тех, кто прошел сквозь ужасы фашистских застенков. Всего на территории Германии и оккупированных ею стран действовало более 14 тысяч концлагерей. По признанию самих эсэсовцев, узник, продолжительность жизни которого в лагере составляла менее года, приносил нацистам почти полторы тысячи рейхсмарок чистой прибыли.
За годы Второй мировой войны через лагеря смерти прошли 18 миллионов человек, из них 5 миллионов - граждане Советского Союза. И уже никогда не будет установлено количество детей, уничтоженных или умерших в концлагерях. От них остались лишь горы маленьких ботинок.
На поколение бывших узников, кому сейчас 70-80 лет, выпал тяжкий крест пережить то, чего, казалось, и быть не могло и что разумом не понять. Месяцы и годы их детства прошли на нарах, в бараках и сараях на чужой земле, в неволе. Пережив голод, холод, унижения, тяжелый труд, посягательства на их жизнь - трагедии войны и плена, усугубленные жестокостью своей отчизны, они в своих израненных сердцах хранят неизгладимые воспоминания военного лихолетья. Они до сих пор боятся собак, колючей проволоки, помнят бомбежки и свист плетей, горящие бараки с людьми и дым печей крематориев. Много лет о них, вынужденных участниках войны, побывавших в фашистских лагерях, в нашей стране намеренно молчали, как об изгоях. Но у них было стремление выжить и остаться нормальными людьми, научиться жить для будущего. И они выстояли.
Доцент Ставропольского аграрного университета Виктор Александрович Козаченко всех ужасов концлагеря не помнит, он родился в марте 1945 года в Германии. Там на военном заводе по производству самолетов принудительно работала его мама, которую по доносу односельчанина угнали фашисты.
Сколько их было таких женщин - с малыми детками, угнанных немцами, как рабочий скот, в Германию, в Польшу, в Австрию, в Литву... По двенадцать часов в сутки трудившихся на полях и заводах, на фермах и в каменоломнях, деливших скудный паек со своими истощенными детьми (еда полагалась только работавшим на рейх рабам, а маленьких пленных детей вообще не кормили).
Для чего же захватчикам были нужны женщины с малыми детьми? Рациональные фашисты использовали на благо рейха и совсем маленьких детей «недоразвитой славянской нации». Например, в латвийском концлагере Саласписе для нужд раненых немецких солдат с 41-го по 45-й год у пленных детей было выкачано 3 500 литров крови. Для этой цели использовали даже новорожденных младенцев. Не трогали только малышей с признаками заболевания и тех, у кого кожа была покрыта язвами. Поэтому ребятишки постарше царапали малышам лица, пачкали их грязью и так спасали от смерти. Дети становились заложниками, принудительными донорами, биологическим сырьем для преступных медицинских экспериментов. Дети 9-10 лет работали наравне со взрослыми. Их детские ручки приковывали прямо к вагонеткам. Дети использовались как живое прикрытие для отступающих фашистских войск, их посылали для «прочесывания» минных полей и смертоносных дорог. Плакать детям запрещалось, а смеяться они разучились. Для детей не было ни одежды, ни обуви. Одежда заключенных была для них слишком велика, но ее не разрешалось переделывать. Дети в этой одежде выглядели особенно жалкими. Не по размеру огромные деревянные башмаки они постоянно теряли, за что также следовало наказание. Игрушки были запрещены. В лагере не было детства. А была единственная «игра» - прятки от охранников и надзирателей. Рассказ о праздновании дней рождения в семье звучал для них как сказка. Они не знали, как выглядит обычный дом, комната или кухня. Они не знали иной посуды, кроме коричневых жестяных мисок, а ярко разрисованной чашке дивились бы как чуду.
Как матери в застенках кормили своих детей? Женщины скармливали своим грудничкам жидкую баланду из брюквы, давали в тряпочке сосать так называемый эрзац-хлеб из пайка для военнопленных, который был практически несъедобным, его замешивали на опилках и столярном клее. Нормальных пеленок у пленных матерей не было, детей заворачивали в тряпье. Стирать и сушить грязное белье охранники не разрешали, и бедные женщины как-то исхитрялись стирать чуть ли не в лужах, а сушили прямо на себе, обмотав мокрую тряпку вокруг тела. От такой пищи, от невыносимых условий и взрослые, и дети умирали один за другим. Цифры свидетельствуют, что из десяти маленьких детей, попавших в застенки концлагерей, в живых оставался только один.
- Я выжил, - горит Виктор Александрович, - благодаря маме. Она ценой невероятного терпения, безграничной любви спасла меня. Уже по возвращению на родину, в фильтрационном лагере, где мы провели 2,5 месяца, я умирал от голода. У мамы пропало молоко. Тогда помог какой-то солдат, накормил маму и меня. А дома - разруха, голод и снова тяжелый труд. О детстве, проведенном в концлагере, никому не рассказывали - опасно было об этом говорить. На тех, кто побывал в немецком плену, смотрели косо. У многих бывших узников беды с момента освобождения не закончились. Долгие годы, чуть ли не до 1995 года, когда вышел указ о полной их реабилитации, они находились «под колпаком». Отметка в свидетельстве о рождении, что рожден в концлагере, могла перечеркнуть всю жизнь. Бывших узников не принимали ни в пионерскую, ни в комсомольскую организации. Их, прекрасно сдавших вступительные экзамены, не принимали в средние и высшие учебные заведения как «неблагонадежных». При этом на каждом шагу обвиняли и подозревали. Хотя что мог совершить младенец или четырехлетний ребенок?! Смешно и нелепо. Но это было.
Виктору Козаченко повезло. В районном военкомате ему встретился бывший фронтовик, старший лейтенант, который помог ему вступить в ряды ВЛКСМ, помог изменить запись в графе о месте рождения.
- Я не помню этого человека, не помню его имя, - говорит Виктор Александрович. - Но благодаря его помощи я смог поступить в военное училище, стать военным. Затем работал в комсомольских и партийных организациях. А сегодня работаю в Аграрном университете на кафедре философии и являюсь председателем Совета ветеранов вуза.
Многим жертвам плена, оставшимся в живых, Германия выплачивает компенсацию, но уже никто не сможет вернуть этим людям их детство и уже никто не вернет загубленные детские души.