Губернатор ищет гиппократов

Губернатор ищет гиппократов
Галина СЕРГУШИНА
Гиппократ - древнегреческий врач-реформатор. С его именем связано представление о высоком моральном облике и образце этичного поведения врача.
Смена руководителей ряда ведущих медицинских учреждений края, инициированная в течение первого года губернаторства Валерием Гаевским, завершилась назначением нового министра здравоохранения. Примечательно, что новый министр не из числа варягов, т.е. рекрутированных из Москвы, и не из числа минздравовских чиновников. Хотя для краевой элиты не новичок: новый глава краевого минздрава Виктор Мажаров два года был депутатом Государственной Думы края, в последние перед новым назначением месяцы - первым вице-спикером краевого парламента, курировал социальную сферу, в том числе здравоохранение. В депутаты баллотировался будучи главным врачом Буденновского Центра специализированных видов медицинской помощи, имеющего статус второй краевой больницы. Еще одна деталь - наличие у нового министра безупречной репутации, что можно понимать как отсутствие коррупционных хвостов.
Первая ознакомительная пресс-конференция, которую новый министр провел для краевых СМИ, оставила о нем впечатление как о мягком, не склонном к авторитаризму руководителе. Что касается отсутствия авторитаризма, пожалуй, да. А вот мягкость, скорее, кажущаяся. Несколько лет назад, когда в ходе реформы местного самоуправления тогдашний краевой парламент поделил территории Ставрополья на городские и районные округа, Буденновск и Буденновский район, бывшие на протяжении десятилетий единой административной единицей, получили автономные статусы, т.е власть разделилась на городскую и районную. И избранная городская власть того периода вознамерилась взять в свое ведение Буденновскую райбольницу, мотивируя это тем, что мэр Москвы Юрий Лужков отстроил ее для пострадавшего от басаевского налета города. Но ставшая предметом административного спора больница и до того обслуживала и сейчас обслуживает, кроме города Буденновска и Буденновского района, еще семь прилежащих районов восточной зоны края, оказывая их жителям необходимую специализированную помощь. Конфликт тогда разгорелся нешуточный, была задействована с обеих сторон районная и городская пресса, последовали даже обращения в суд.
Тогда Мажаров как главврач больницы занял жесткую позицию государственника, сумев при этом в дальнейшем сохранить нормальные отношения с обеими спорящими властями. Эту ситуацию вспомнила в связи с тем, что пришлось в то время по заданию редакции выезжать в командировку в Буденновск, разбираться и писать об этом конфликте в «Ведомостях». Тогда удивила территория больницы: в засушливой, знойной степи не так-то просто содержать множество цветочных клумб, растения на которых цветут, сменяя друг друга. И еще отметила, что, отдавая распоряжения сотрудникам, Мажаров совершенно не повышает голос. Было интересно встретиться с героем той публикации, которого назначили ответственным за все здравоохранение края, тем более, что есть немало вопросов, ответы на которые читатели газеты хотят услышать из первых уст.
Виктор Мажаров: «ДАННЫЕ СОЦОПРОСА МЕНЯ НЕ ПОРАДОВАЛИ»
- Виктор Николаевич, перед вашей первой пресс-конференцией были обнародованы данные соцопроса по результатам удовлетворенности населения края работой системы здравоохранения. Вряд ли они вас порадовали. Как вы считаете, в чем главные причины негативных оценок?
- Я могу прямо сказать: данные соцопроса меня очень даже не порадовали. Главные причины негативных оценок - определенные упущения в работе, в связи с которыми еще до моего назначения произошли кадровые перемены. Но я бы не хотел обсуждать работу тех, кого уже нет. Кроме субъективных, для негативных оценок немало и объективных причин. Это материально-техническое состояние лечебных учреждений, проблемы финансирования и кадровый голод. Коэффициенты совместительства - 1,3-1,5. Причем даже в краевых больницах. Есть свободные места, есть ставки, но катастрофически не хватает подготовленных специалистов. Поэтому изменить ситуацию за два-три дня никакой министр, будь он хоть семи пядей во лбу, не сможет.
- Проблема с кадровым голодом кажется странной, когда в крае есть своя медакадемия.
- Мы разрабатываем программу по повышению кадрового потенциала в крае совместно с медицинской академией и руководителями лечебных учреждений. Это серьезная программа, которая будет включать работу и совместно с органами местного самоуправления. Необходимо жилье молодым специалистам, необходимо, может быть, в какой-то степени даже участие муниципальных образований в предоставлении дополнительных стипендий студентам, чтобы заключались контракты и выпускники после окончания вуза были обязаны отработать определенный срок в той территории, откуда приехали. Ведь многие до этого воспользовались выданными направлениями, соответственно, проходили по льготному конкурсу. Привлечь, к примеру, в восточные территории жителей Ставрополя или Кавмингруппы проблематично, а для уроженцев тех мест это все-таки родные пенаты.
- Молодые специалисты хотят работать на современном оборудовании, а материальная база нашего здравоохранения значительно слабее, чем, к примеру, в соседних Краснодарском крае и Ростовской области.
- В оснащении разных лечебных учреждений - разительные отличия. В прошлом году, например, много было сделано в плане капремонтов. Впервые за многие годы правительство края по инициативе губернатора выделило более миллиарда рублей на внедрение высоких технологий в краевой медицине, на оснащение лечебных учреждений современным оборудованием. Немало такого оборудования получено по приоритетному национальному проекту «Здоровье». Т.е. подвижки положительные есть. Проблема в том, что на протяжении долгих предшествующих лет многие вопросы не решались. И в части финансирования, и в части приведения в порядок лечебных баз, и в части оснащения оборудованием. Но сделано уже много и будем работать дальше.
- На своей итоговой пресс-конференции по результатам работы за первый год губернаторства Валерий Вениаминович Гаевский заявил о том, что в системе краевого минздрава действуют мутные схемы и половина выделяемых денег уходит в откаты. Как вы намерены с этим бороться?
- В этом направлении работают компетентные органы. Вопрос не снят с повестки. Это бюджетные деньги, их не так много, чтобы разбазаривать налево и направо. Их и так катастрофически не хватает. Поэтому вопрос сейчас стоит под жестким контролем и губернатора, и правоохранительных структур. Закупки оборудования, инвентаря и медикаментов проводятся только через систему государственного и муниципального заказа.
- Вы сказали, что много оборудования получено по нацпроекту «Здоровье». Вроде подарок государства населению. Люди считают, что раз оборудование получено по нацпроекту, обследования на нем должны проводиться только бесплатно. А у нас наращиваются объемы платной медицины. Получить, допустим, бесплатный талончик на УЗИ в любой поликлинике не так-то просто.
- Хозрасчетные услуги занимают примерно 10 процентов в бюджетах учреждений здравоохранения. Что касается оборудования, полученного по нацпроекту, могу прямо сказать, что министерство жестко контролирует его использование. Платные виды исследований на нем проводить недопустимо. В лечебных учреждениях проводились и проводятся проверки. Сам я тоже посещаю их, беседую с больными. Если у кого-то есть факты, что имеют место нарушения, я готов немедленно отреагировать.
- Речь идет не о частной практике на рабочих местах, хотя это тоже имеет место быть, а о предоставлении услуг, оплата за которые идет в бюджет медучреждения.
- Я понял и повторяю, что если речь идет о подобном использовании оборудования, полученного по нацпроекту, и если это выявится, руководитель будет жестко наказан.
- Насколько недофинансируется краевая медицина по среднероссийским нормативам?
- Федеральный фонд обязательного медицинского страхования с прошлого года увеличил краю отчисления более, чем на 800 миллионов рублей. В этом году уже краевой бюджет, на этом настаивали и депутаты Государственной Думы края, и губернатор, добавил 500 миллионов рублей на обязательное медицинское страхование неработающего населения. Существенно улучшилось питание больных в стационарах и медикаментозное обеспечение.
- Но сейчас на дворе финансовый кризис. Он не способствовал утрате завоеванных позиций?
- Нет.
- Однако медицинские новостройки в связи с кризисом затормозились.
- Недавно в Благодарненском районе открыта поликлиника, введено в строй инфекционное отделение в Георгиевске, строится детская поликлиника в Советском районе. Есть сдаточные объекты, средства на них заложены в краевом бюджете. Работа не остановлена, она проводится, несмотря на катастрофическую нехватку денег, но, к сожалению, уже не в тех объемах, которые могли быть в прошлом году.
- Виктор Николаевич, люди жалуются на поборы в медучреждениях.…
- По доказанным фактам возбуждаются уголовные дела, вы как представитель СМИ об этом знаете. Думаю, знаете и о том, что врачам общей практики - участковым терапевтам, участковым педиатрам - зарплата была существенно повышена. Остальным - нет. В стационарах зарплаты очень низкие: у врачей в среднем - менее 10 тысяч рублей. Я не оправдываю врачей, но ведь зачастую пациенты сами настойчиво суют им в карманы деньги.
- Говорят, когда Сталину доложили о низких окладах медработников, вождь якобы ответил, что хороших врачей народ сам прокормит, а плохие врачи стране не нужны.
- Проблемой оплаты труда в системе здравоохранения сегодня обеспокоены и правительство края, и правительство Российской Федерации. Рассматриваются вопросы повышения зарплаты медработникам тех лечебно-профилактических учреждений, которые не вошли в федеральные программы, а вошли только участковые службы, скорая помощь и фельдшерско-акушерские пункты. Но, учитывая финансовый кризис, сказать, когда этот вопрос будет решен, затруднительно.
- Что показывает анализ жалоб в Минздраве?
- Есть тенденция к снижению. Более-менее отрегулированы вопросы по дополнительному лекарственному обеспечению (льготников - ред.). Было много претензий со стороны больных. Снизилось количество жалоб на обеспеченность медикаментами в лечебных учреждениях, на качество питания. Проводятся мониторинги и анкетирование среди больных. Этим занимаются и фонд обязательного медицинского страхования, и министерство здравоохранения края. Во многих медучреждениях сами руководители занимаются этими вопросами.
КЛЯТВА-ТО ОДНА, НО ЛЮДИ РАЗНЫЕ
Все, что я напишу ниже, мой личный опыт. Он может отличаться от опыта других людей, но, думаю, все-таки дает характерные штрихи к портрету нашего здравоохранения и к тем не всегда позитивным процессам и явлениям, которые напрягают людей.
Выпускники медицинских вузов дают клятву Гиппократа. Но сейчас, судя по наблюдениям, для некоторых этот ритуал что-то вроде рудимента советского периода. Хотя идеализировать советское здравоохранение тоже не стоит. Да, оно было бесплатным. Но так же, как в любой отрасли, в медицине были и есть профессионалы, карьеристы, специалисты с моральной гнильцой и армия добросовестных, а среди них и не совсем добросовестных тружеников.
Наши сегодняшние больницы и поликлиники и тогда были медучреждениями для бедных. Элита - партийная, исполкомовская, деловая (руководители заводов, фабрик, колхозов-совхозов и т.д.) вместе с семьями стояли на учете в спецполиклинике крайкома КПСС, при которой был дневной стационар. В этой поликлинике работали высококвалифицированные, вежливые врачи. Было налажено снабжение дефицитными лекарствами. Когда в 1991-м с упразднением КПСС эту поликлинику с перепугу закрыли, часть пациентов прикрепилась к тоже элитной тогда железнодорожной поликлинике, часть выбрала Диагностический центр, куда дальновидный главврач Г. Хайт пригласил на работу самых лучших специалистов, до того обслуживавших элиту.
Сегодня вип-персоны нередко обследуются и лечатся в краевой больнице, где успешно осваиваются высокие технологии и работают как опытные профессора старой закалки, так и талантливая молодежь. Кроме того, финансовые и статусные возможности позволяют лечиться и обследоваться в Москве. Немало тех, кто может позволить себе выехать в зарубежные клиники. Думаю, что у элиты при любом раскладе больших претензий к нашему здравоохранению быть не должно.
Что касается простых людей, здесь сложнее. В поликлиниках параллельно с бесплатными можно купить талончик на платную услугу. Выигрываешь в том, что не стоишь в очереди. Что касается качества, не могу сказать, что платники получают лучшее, чем бесплатники. За последние годы в Ставрополе я поменяла 3 поликлиники, иные реорганизовывались, в других случаях это было связано с моими переездами внутри города. Раньше на все обследования ходила в Диагностический центр. Но цены начали «кусаться» и, учитывая, что обычные поликлиники стали активно начиняться новым современным оборудованием, решила ходить в них. В одной специалист УЗИ просто не увидела на мониторе компьютера моей болячки, хотя до этого динамику ежегодно фиксировали в Диагностическом центре. В другой поликлинике доктор увидела лишь часть того, что было, хотя целое этой части никуда не делось. Чтобы не переплачивать за диагностику, я стала на бесплатные поликлинические обследования и на приемы к специалистам поликлиники брать с собой сделанные несколькими годами раньше распечатки Диагностического центра с внятными и понятными описаниями и заключениями врачей. Получилось: и докторам удобно, и мне спокойнее.
Хотя, когда одолевают сомнения, иду на ту диагностику, которой доверяю. Вот недавно сделала ЭКГ в медучреждении по месту жительства. Дали расшифровку из трех закорючек. Мой лечащий в то время врач тоже затруднилась понять все это. Пришлось пойти в Диагностический.
Сегодня в обследованиях и лечении стало доступно то, о чем в провинции раньше и не мечтали. Современные методы и прекрасные врачи в консультативной поликлинике краевой больницы. Подтягивается диагностическая поликлиника города Ставрополя. Хотя не так давно столкнулась с тем, что один доктор здесь работала на два кабинета: в одном аппаратом управляла сама, в другом - медсестра. Медсестра не могла сделать описание того, что выявила аппаратура, и предложила прийти за заключением на другой день. Согласитесь, для работающего человека - роскошь непозволительная. Очевидно, что время летних отпусков и просто возможная нехватка специалистов вносят свои коррективы, но пациенту от этого не легче. Мне попался отзывчивый доктор, который все-таки нашел возможность выдать заключение сразу. Но ведь не всегда так везет.
Сегодня, с одной стороны, мы должны в ноги кланяться тем же специалистам поликлиник, которые за нищенскую зарплату все-таки обслуживают нас, а с другой стороны, меня, например, чрезвычайно раздражает, когда доктор беззастенчиво выступает в роли толкача какой-нибудь фармацевтической фирмы. Однажды на приеме была свидетелем, как в кабинет к врачу вошел такой дилер и сказал, что они получили препарат (произнес название) и попросил, чтобы она выписывала его пациентам. Доктор ответила, что в льготном перечне этого лекарства нет, тогда дилер твердо сказал: выписывайте обычным пациентам.
В другой поликлинике врач, не дослушав мои жалобы, залез в свой стол и, вытащив упаковку медпрепарата, сказал, что в аптеке через дорогу его только что получили и мне непременно нужно его купить. Полторы сотни вылетели на ветер, препарат для моей болячки не годился, а даже напротив того. …Пациенты внимательно читают инструкции, а вот некоторые врачи, судя по всему, выписывают то, что им диктуют фармацевтические фирмы. Обоюдный интерес очевиден.
Сегодня в поликлиниках почему-то не принято выписывать рецепты, кроме как на препараты обезболивающие с наркотиками и психотропные, которые продаются только в специально аккредитованных аптеках. Во всех аптечных учреждениях, которых расплодилось невиданное количество, можно купить все что угодно, в том числе и то, где в инструкции западных фирм прямо указано, что отпускается по рецепту. Доктор зачастую просто пишет на бумажке названия лекарств, иногда из нескольких препаратов одного спектра действия, и советует попробовать один-другой, выбрать, что подойдет. Однажды я пробовала один-другой, в результате дорогая упаковка ненужного валяется дома.
При больших очередях у дверей кабинетов врачи не всегда читают то, что ранее было записано коллегами в карточке больного, да и прочитать многие записи бывает затруднительно, потому что, несмотря на оснащенность каждого специалиста, в том числе и участковых терапевтов, компьютерами, в медицинские карточки пациентов записи вносятся по старинке, от руки. Каменный век на фоне космических достижений высоких технологий!
О стационарах - разговор особый. Зарплата обычных врачей в больницах мизерна. В привилегированном финансовом отношении - хирурги. Особенно те, кто делает жизненно важные операции. Сразу при поступлении в отделение больные выпытывают друг у друга, сколько это стоит. Иногда цену называет сам врач. На плату за операцию родственники обычно не скупятся. Срабатывает принцип: кошелек или жизнь. Большинство, по моим наблюдениям, до кризиса были в состоянии заплатить, цены не заоблачные. Хирурги выигрывают за счет вала.
Положа руку на сердце, честно скажу, что если хирург классный, и не только разрезал-зашил, но отследил весь послеоперационный период, не вытолкал на долечивание в поликлинику по месту жительства и разрешил приходить на консультации в его свободное время, чаще всего за счет обеденного перерыва и будущего гастрита у такого медика, я сама считаю необходимым проявить материальную благодарность. Хотя, должна сказать, что журналисту вручить конверт с деньгами хирургу не так-то просто. Отбиваются.
Перенеся в последние годы в общей сложности одну большую и три малых операции в разных больницах, наблюдала, что хирурги, на которых большой спрос, не слишком охотно берутся за хозрасчетные операции. Оплата через кассу прибавляет к зарплате врача копейки. Выгоднее взять деньги из рук в руки по договоренности с пациентом или его родственниками. И пациент в этом случае более уверен в благополучном исходе. Однажды на моих глазах женщину из сопредельной со Ставропольем территории, которая оплатила операцию по хозрасчету, поручили молодому, видимо, еще не очень опытному хирургу. После этого более опытные еще дважды устраняли «недоделки».
Понятно, что ошибаются все: врачи, журналисты, инженеры и т.д. Только цена ошибки или даже неосторожного слова в медицине уж очень травматична. Три года назад в онкоцентре умер мой брат. Оперировали по поводу рака легкого. Две недели его сын и дочь, сменяя друг друга днем и ночью, не смыкали над ним глаз. К исходу второй недели разрешили встать. А под утро он умер. Вскрытие показало: оторвался тромб. Тромб может оторваться и в кресле у телевизора. Беда мгновенная и неостановимая. Но мне вот уже три года не дает покоя фраза, сказанная приехавшим рано утром выразить нам соболезнование врачом, что рака не было, было другое заболевание, и брат бы все равно через какое-то время умер. Но если не было рака, а нам сказали, что рак, то какова же диагностика? Убитые горем дети брата ничего не стали выяснять, нужно было организовывать похороны и везти умершего в родное село. Пишу об этом не для того, чтобы бросить ложку дегтя во врачей онкоцентра, наверное, они сделали все, что смогли. Но как больно, даже спустя годы.
В онкоцентре немало прекрасных специалистов. Несколько лет назад мой молодой коллега пришел ко мне с огромным горем: маму приговорили. Она приехала из района, когда уже была четвертая стадия рака груди. Оперировать отказались. Я тогда позвонила бывшему главному врачу В. Бондаренко и умоляла помочь, если есть хоть самый маленький шанс. Операцию провели. Мама моего коллеги прожила еще несколько лет, очень слабенькая, заранее купила себе место на кладбище, но дотянула до свадьбы сына, правда, внучку уже не увидела.
Я сама четыре года назад, почувствовав дискомфорт и вспомнив профилактические советы маммологов, читанные в СМИ, явочным порядком появилась на пороге заведующего этим отделением А. Марченко, которого совершенно не знала. Уговорила проконсультировать. Он сказал, что проблема есть, но пока небольшая, в страшную болезнь не переросло, точка возврата не пройдена. Операцию сделал буквально днями, отследил весь послеоперационный период. Конечно, благодарность моя безмерна. Кстати, со мной в палате лежала девочка лет 18, у которой папа когда-то служил на космодроме. Видимо, это сказалось на детском организме. Грудь у нее стала расти, как накачанная силиконом. Хрупкая спина уже с трудом держала ее. А. Марченко делал ей операции дважды, в течение двух лет, в том числе с элементами сложной пластики. Это делают редкие хирурги. Во всяком случае, у нас, на Ставрополье.
Сегодня много замечательных врачей, которые кроме обычных рутинных операций (простые операции для опытного врача - это дело привычное), умеют делать то, что ранее было подвластно только мастерам столичных клиник. Примечательно, что сами врачи друг о друге говорят: настоящий и ненастоящий. Мне везло на настоящих. В 90-х в краевой больнице известный профессор вместе с другим хирургом в четыре руки сделали мне сразу две операции, к основной добавился аппендицит. После реанимации процесс долечивания, который контролировал профессор, проходил без сучка и задоринки.
Споткнулась я на молодых гиппократах. Они мне преподали урок, что в больнице каждый сам себе режиссер. Дежурный врач отделения, вечером увлеченно читавший какую-то книжку, отмахнулся от моей просьбы сделать противовоспалительный укол, который был назначен. Он не озаботился своевременно проверить, оставлены ли лекарства всем послеоперационным больным, хотя в больнице они были. Предложил мне походить по соседним отделениям и попытаться выпросить ампулу. Ходить по этажам и сквознякам с разрезанным животом мне показалось не очень удобным, я пообещала пожаловаться. Через 10 минут прибежала медсестра, посланная молодым доктором, и что-то мне вколола. Это «что-то» рассасывали потом в физиотерапевтическом отделении. Второй молодой гиппократ пришел снимать послеоперационные швы почему-то не в перевязочной, а в палате, на несвежем больничном белье, и странным образом после этой процедуры послеоперационный рубец воспалился. Снимая швы и наклонившись, чтобы не слышали соседки по койкам, юноша тихо проговорил: «Вы думаете, что на операции все зависит от хирурга и анестезиолога, от ассистента тоже многое зависит». Будучи под наркозом, я и не знала, что юный интерн ассистировал хирургу, т.е. подавал инструменты. Высказывая претензию, видимо, за отсутствие благодарности, он не знал, что коньяком я отблагодарила только анестезиолога, профессор категорически отказался, заявив, что если бы он пил все, что пытаются вручить ему пациенты, давно бы спился. О материальной благодарности известному хирургу, как меня предупредили, и речи не могло быть, он - человек другого поколения и иного воспитания. А те два молодых доктора теперь уже повзрослели, сделали карьеру, «остепенились», один даже дважды. Говорят, что оба успешно оперируют.
На смену старым профессорам приходит новая смена. Умелые, целеустремленные, очень прагматичные и не обремененные излишней сострадательностью. В наших больницах пациент по статусу ниже нянечки. Жаловаться больные боятся: себе дороже. Одного моего родственника несколько лет назад «мариновали» в одной из районных больниц края, придумывая всяческие оттяжки для операции, пока не приехал его сын и не «договорился» с хирургом.
Еще одна проблема - амбулаторные операции в поликлиниках. Моя сестра, инвалид второй группы, будучи уже в весьма преклонном возрасте и проживая в Буденновском районе - зоне «большой химии», заимела две небольших опухоли на видных местах. Диагноз определил: доброкачественные. Одну удалили совершенно бесплатно, предварительно поставив на очередь, в Буденновской районной поликлинике. Другую мы решили удалять уже после ее переезда в Ставрополь. Она так же сходила на прием к амбулаторному хирургу, жили мы тогда в центре Ставрополя, он поставил ее на очередь. А когда пришла в назначенный день, сказал, что операция хозрасчетная и нужно заплатить в кассу 250 рублей. Сестра тогда уже прописалась в Ставрополе, т.е. поликлиника была по месту жительства и страховой полис - ставропольский. Конечно, эти деньги я за нее заплатила, не выяснять же отношения с врачом перед операцией. Но неужели эти пенсионные крохи с инвалида, ветерана труда могут заткнуть какую-то брешь в бюджете медучреждения? Даже если предположить, что с миру по нитке - голому рубаха.
Можно было, конечно, пожаловаться главному врачу. Но однажды я в этом же медучреждении пожаловалась на участкового. Главный проблему решил. Но доктор, когда я после этого пришла на прием, заявила, что я не поняла, что договариваться нужно не с главным, а со своим участковым. На самом деле хороший доктор, уже набравший опыт, несмотря на молодость, но не постеснялась «поставить на место» человека много старше. Правда, мой ответ, что я могу постоять за себя, приняла без возражений, и после этого у нас сложились хорошие отношения.
Мы всегда верим врачам как волшебникам, хотя знаем, что волшебство бывает только в сказках. Мы верим не только в их мастерство, но в доброту и тактичность, в умение сохранять врачебную тайну. Грубое или необдуманное слово врача оставляет травму на многие годы. Я на всю жизнь запомнила свое первое, более 30 лет назад, обращение в поликлинику краевого центра. Заболела поясница. Терапевт сказала, что это не по ее части. Я спросила по чьей. Она ответила, что, может быть, мне нужно уже в онкологию. Уложив маленького ребенка, я всю ночь проплакала, стоя у окна. Было жаль себя, но еще больше ребенка, которого после неосторожных слов доктора я видела уже сиротой. Но утром взяла себя в руки и пошла к другому врачу. Он сказал: обычный радикулит. Вылечили за две недели.
В беде люди ищут через знакомых и незнакомых хороших врачей, тех, кому не боятся доверить свою жизнь и жизнь близких. Ищут тех самых Гиппократов, которых, похоже, ищет и губернатор, занявшись вместе с новым министром проблемами здравоохранения.