Почти детективная профессия

В глазах обывателей работа патологоанатома малопривлекательна и жутковата: приходишь на службу, а тебя ждут трупы. А врачи-патологоанатомы большинству из нас представляются суровыми дядьками, которые одной рукой могут на вскрытии нож держать, а в другой - бутерброд с колбасой. И эти стереотипы настолько прочно закрепились в наших головах, что представить, что аутопсия (по-гречески «вскрытие») - это лишь меньшая часть работы патологоанатомов, довольно сложно. А то, что в этой профессии много женщин - еще сложнее. Но, оказывается, найти женщину такой профессии не составило труда.
В Городской клинической больнице № 4 г. Ставрополя в патологоанатомическом отделении, а проще говоря, в морге, работает врач-патологоанатом Ирина Александровна Суслова. Ей 37 лет, она замужем, воспитывает замечательную дочку, и, честно говоря, встретив эту очень вежливую и приятную женщину на улице, никогда бы не подумала, что она работает в морге! Ведь ассоциации слово «морг» вызывает не самые душевные, следовательно, и начинаешь думать соответственно...
Но все эти стереотипы рухнули при первом же знакомстве с нашей героиней.
Встретилась я с Ириной Александровной непосредственно на ее рабочем месте, то есть в морге. Заходить в здание нам пришлось через черный вход. Врач предупреждает, что как раз через этот вход и поступают к ним трупы. Мол, если что, не пугайтесь. Открывается дверь, я вижу пожилую женщину-лаборантку и думаю про себя: «А ей не страшно оставаться тут одной?» С этой мыслью я перешагиваю порог морга, поднимаю голову, и... мои мысли обрываются. В голове - пусто! Передо мной на каталке в черном пакете лежит труп! «О боже!» - думаю я. Меня быстро проводят в само отделение, а потом и в кабинет Ирины Александровны, где мы и начали беседовать.
- Ирина Александровна, как вы пришли в эту профессию?
- Как это часто бывает у врачей, занятие медициной - это семейное. Можно сказать, что у нас целая семейная династия: бабушка, тетя, двоюродная сестра. Обучалась я на врача-педиатра, но чуть-чуть поработала на участке и поняла, что это, наверное, не мое и переквалифицировалась в патологоанатома.
- Патологоанатомов часто путают с судмедэкспертами. В чем различие?
- Отличие в том, что у нас исследования биоматериалов после операций, после всяких разных манипуляций, прижизненное исследование тканей. Ну и вскрытия, разумеется, но не криминальные. Умер человек от болезни или от старости, мы им и занимаемся. У нас считается, что наша работа такая спокойная, тихая...
- Когда вы выбирали профессию, что именно вам было интересно?
- Мне было сразу все интересно! Еще в институте, когда мы изучали патологическую анатомию, гистологию, строение клеток, тканей, в микроскоп дотошно смотреть нравилось. Еще один плюс нашей работы, перед тем как заключение писать, мы можем подумать, посидеть, почитать специальную литературу. Вот в реанимации или в хирургии сразу быстро надо принимать решение, а у нас есть время размыслить, посоветоваться. Хотя разное бывает. Например, у нас есть гистологические исследования во время операций, когда у больного во время хирургического вмешательства взяли какой-то кусочек тканей. Нам надо быстро в течение 20 минут дать ответ: есть ли там какая-нибудь опухоль, доброкачественная или злокачественная она. И вот, пока больной на столе, мы быстро-быстро делаем все исследования. Ну, это не так часто бывает.
- Как к вашей профессии относятся друзья, близкие, знакомые?
- Очень спокойно. И друзья, и родители, и дочка. Дочка вообще мною гордится. В школе рассказывает, что мама работает в морге... Вот незнакомые люди, когда узнают, что я работаю в морге, очень удивляются. Все сразу: «Ой, как это - женщина, и работает в морге...» На самом деле у нас коллектив в основном женский, и только один доктор-мужчина. Это очередной стереотип, что патологоанатом весь в крови, с водкой... У нас такого нет. Хотя легенды ходили такие. Даже брат мой рассказывал, что когда в школе учился и говорил, что у него сестра - патологоанатом, то все говорили: «А правда, что ей надо выпить стакан спирта, а потом вскрывать?» Конечно, это все неправда.
- А если дочка захочет пойти по вашим стопам?
- Периодически у нее есть такие мысли. Если она захочет, пускай, конечно, идет. Это будет уже ее решение.
- Я думала, что будет очень сложно найти женщину-патологоанатома. А у вас, оказывается, женский коллектив...
- Да. У нас такая профессия, более мужская, тяжелая и физически, и морально. Вот раньше было больше мужчин. Еще когда я училась, рассказывали, что в нашем отделении в основном мужчины работали. А потом все изменилось. Коллектив женский. Мужчины сейчас больше работают судмедэкспертами.
- Много сейчас студентов, желающих учиться на патологоанатома?
- Нет. У нас дефицит кадров. Как говорил наш ректор: «Вас уже в Красную книгу пора занести». Мало кто хочет здесь работать. Может, это связано с тем, что работа такая, зачастую неблагодарная. Никто лишний раз спасибо не скажет. Много негатива. Родственники зачастую винят врачей, нас заодно с врачами. Морально, конечно, это тяжеловато. Ждем, зовем, но не хотят. Особенно с трупами работать. Вот если бы просто сидеть в белом халатике...
- Вы сами как справляетесь со стрессом после сложных ситуаций?
- Отвлекаемся, стараемся дома не думать про работу. Хотя не всегда получается. Приходишь домой, читаешь книжки, в интернете какие-то случаи разбираешь, советуешься. Пока диагноз не напишешь, все думаешь, думаешь... И все-таки стараемся особо про работу дома не говорить. Хотя, бывает, дочка интересуется. Она и в отделение поначалу просилась, приходила посмотреть, не боялась.
- Вы помните свое первое вскрытие? Какие были ощущения?
- Да, конечно! Первое вскрытие было, когда специализировались. Студентами нас пускали только посмотреть, а самим что-то делать не разрешали. А вот когда уже была специализация и интернатура, тогда нам сразу наш научный руководитель, профессор Валентина Салиховна Баташева сказала: «Берите нож и к столу!» Мы и пошли. Нас специально не готовили, не давали присмотреться. Сразу начали работать! Было очень страшно, но страшно не от того, что перед тобой труп, а от того, что ты не справишься, не сможешь. Руки трясутся, забыл, как нож правильно держать! Теоретически я все это знала, но вот практически... Потом уже, после вскрытия, когда описали весь процесс, протокол написали, я нормально выдохнуть смогла.
- У вас лично есть какие-нибудь приметы?
- У меня есть примета; когда я в субботу дежурю, то стараюсь накануне обязательно приготовить себе несколько пар перчаток. Тогда получается легкое дежурство. Иногда бывает, что даже вскрытий нет.
- Когда вы вскрываете мертвого человека, он для вас кто: человек, тело, труп?
- Он для нас умерший человек. Перед вскрытием читаем историю болезни. Изучаем, чем человек болел, от чего и что произошло. Предполагаем перед вскрытием, что мы можем увидеть.
- А вы смогли бы вскрыть своего знакомого или близкого человека?
- Нет. Не смогла бы. Обычно если родственники или знакомые, то просят вскрыть какого-то другого врача.
- Какой карьерный рост у патологоанатома?
- Да никакой. Ну, можешь дослужиться до заведующей. Если заниматься научной работой, то можно, конечно, работать на кафедре в институте. А так, обычная практическая работа. Хотя, может быть, и не совсем обычная. Если у нас на работе происходит какой-то интересный случай, то мы делаем фотографии, проводятся клинико-патологоанатомические конференции. Бывает, что и в медвузы передаем описания и препараты для студентов. Также у нас есть архив, где микропрепараты хранятся. По прошествии определенного времени происходит их захоронение. Выделяется на кладбище место, могила, номер.
- Существует такое высказывание: «Патологоанатом - это самый последний врач в вашей жизни»...
- Ну да, это уже заключительный врач. Вас лечат-лечат, а патологоанатом потом уже в конце подводит итог. Во время вскрытия мы можем даже выявить ошибки какие-то в лечении. Потом уже разбираются, почему так произошло. То ли больной поздно обратился, то ли это ошибка врача.
- Какими качествами должен обладать патологоанатом? Стальные нервы?
- Ну да! Нервы тоже! А вообще, обычными качествами, как и любой врач: ответственность, анализ, желание помочь и не навредить. Мы своей работой тоже помогаем людям, даже если человек уже умер. После вскрытий, если случаи редкие и непонятные, приглашаем врачей, которые учатся вместе с нами. Вообще, наша работа напоминает детективное расследование - нам необходимо установить причину смерти, выявить то, что зачастую не лежит на поверхности, а спрятано где-то глубоко.
- Расскажите о каком-нибудь сложном случае.
- Вот у меня был один случай. У женщины из какой-то закавказской республики родился ребенок, причем роды были преждевременные. По-русски она не говорила, и не могла ничего рассказать о том, как протекала ее беременность. Когда родился ребенок, то оказалось, что, как в сказке, «родила царица в ночь не то сына, не то дочь». У младенца были такие выраженные пороки, что я такого никогда вообще не видела. У него полностью отсутствовали половые органы, грубые пороки кишечника, ни ручек, ни ножек не было. Мы изучали, смотрели, пытались зачатки найти, чтобы понять, кто это: мальчик или девочка. Но так и не смогли: остался малыш бесполый. Врачи говорят, что, когда начались роды, никто не ожидал, что так получится.
Не нашли мы и главную причину: почему у женщины родился такой ребенок? Может, это близкородственные браки? А может, наследственные факторы? Больше мы склонялись к тому, что это смешение крови. Ребенка женщина хоронить не забрала и объяснить она нам так ничего и не смогла. Вот такая история!
- У вас так все серьезно, столько исследований, вскрытия...
- Что вы! У нас лаборанты очень любят пошутить над врачами. Как-то 1 апреля поймали муху и из нее сделали гистопрепарат. Написали направление, придумали историю и подсунули докторам. Мы тут ломали голову целый день! Что это вообще за образование такое. У нас разные были версии: рак, и доброкачественная опухоль, и еще десятки вариантов. А оказалось, что просто они пошутили и подсунули нам муху.
Есть у нас и легенда, связанная именно с нашим отделением. Говорят, что здесь обитает призрак, который нас оберегает. У нас много лет назад заведующая была, Людмила Николаевна Сачек. Она умерла прямо здесь, на рабочем месте. Так вот. Как-то у нас был ремонт, и мастера во время рабочего дня решили пропустить рюмочку-другую. И якобы появился призрак женщины, которая стала их ругать за пьянку и плохую работу. Рабочие потом описали ее, по приметам получается, что это была именно бывшая заведующая отделением. Одним словом, они быстро сделали ремонт, и больше мы их не видели.
После беседы Ирина Александровна повела меня посмотреть отделение. Мы заглянули в кабинет и к лаборантам, и к заведующей. Проходя мимо одной двери, врач мне говорит: «А вот тут у нас холодильник и там же столы, где мы вскрываем трупы. Ну а потом моем, одеваем, накладываем грим... Зайдем?» Зашли... и попали как раз на тот момент, когда лаборантка собиралась, скажем так, подготовить труп к приезду его родственников. Зрелище, я вам скажу, не для слабонервных!
Пробыв в морге несколько часов, я задалась вопросом: смогла бы я там работать? Вскрывать людей? Делать всякие гистопрепараты? Наверное, нет! От одного взгляда на все эти стеклышки, колбочки, и это не говоря уже о самих усопших, у меня дрожь прокатывается по всему телу. Я смотрела на врача-патологоанатома во время беседы и пыталась уловить нотки беспокойства, а может быть, еще что-то, сама даже не знаю что... но нет! Это абсолютно и адекватный человек, который рассказывал мне о своей работе совершенно спокойно и непринужденно. Я уверена, что не каждый мужчина пошел бы на такую работу. Должно быть, женщины, работающие в таком месте, невероятно сильные духом люди. И искренне любят свою профессию.
Виктория КОЖЕВНИКОВА,
студентка 3-го курса факультета журналистики СКФУ.