И ежика жалко

В 1931-35 годах мы жили в одном из двух кирпичных одноэтажных особнячков рядом с пожарной командой города Ставрополя. Эти особнячки, не по своей воле покинутые прежними хозяевами, были превращены в коммуналки, в которых проживало много семей.

О том, что до революции в этих аккуратных домиках жили состоятельные люди, говорила большая печь в нашей квартире - из белого кафеля, с изящным рисунком в центре и узорчатым обрамлением. Планировка соседней квартиры говорила о том, что мы занимали часть единого целого - удобной квартиры из 4-5 комнат. Нашими были две комнаты и веранда, ориентированная на север. Южная сторона домика имела парадный вход, который защищал железный навес над дверью, опиравшийся на изящные опоры с кружевами и вензелями - произведение кузнеца высокой квалификации. С соседями нас разделял заложенный и небрежно заштукатуренный дверной проем - тоже свидетельство былого единства жилья. Вход в нашу квартиру представлял сбой примитивную лесенку с топорно сделанными перилами.
Во дворе резвилось много детей разного возраста - от ползунков до подростков. Мы с братом в этой компании ходили в малышах. Нас опекали более старшие девочки, а мы пытались воспитывать совсем уж маленьких. Возраст от четырех до семи лет - не тот возраст, чтобы сохранить в памяти подробности нашего бытия на Соборной площади, - а именно так именовалась тогда эта часть города. Об этом же свидетельствуют сохранившиеся открытки родителей с этим адресом и другие документы. Главным центром притяжения детворы нашего двора была пожарная команда. Особый восторг мы испытывали в тех случаях, когда конные экипажи выезжали по тревоге на пожар, что было довольно редким явлением. Большие красные бочки, сидящие по их бокам люди в форме и сверкающих касках, тревожный набат пожарных колоколов, выезд в особых случаях пожарной машины - это был для нас праздник. Красный автомобиль с пожарной лестницей поверх бочки и скамейками по бокам был чудом техники. Стать пожарным было мечтой многих подростков нашего двора. Насколько я знаю, никто из них не стал пожарным во взрослой жизни.
Другими центрами притяжения для нас были заброшенные сооружения, поражавшие своими размерами. Одно из них - колокольня. Нижние части четырех винтовых каменных лестниц колокольни были обращены в общественные туалеты. Входы на лестницы эпизодически закладывались каменной кладкой, которую быстро рушили страждущие и любопытные, желавшие подняться в поднебесье, куда после каменных ступеней вела деревянная лестница. А под купол отдельные смельчаки забирались по цепи с огромными звеньями. Мне тоже довелось, кружась в полутьме, подняться по бесконечной винтовой лестнице на второй этаж к огромному колоколу и с опаской посмотреть через огромные сводчатые окна-проемы на раскинувшийся где-то внизу город. Рядом с колокольней стоял разоренный храм. Вся территория вокруг этих сооружений представляла собой пустырь с остатками полуразрушенной изгороди, когда-то окружавшей оба заброшенных сооружения - колокольню и храм. Здесь, в бурьяне, мы ловили краснокрылок и синекрылок - кузнечиков, которых кроме нас некому было беспокоить. Площадь в центре города, когда-то именовавшаяся Соборной, в моем детстве была заброшенным пустырем, а склоны горы, некогда представлявшие собой парк, были неухоженным местом с еле заметными следами былого благоустройства. Здесь водились не только кузнечики, но и ящерицы, и даже ежи. Семейство ежиков обитало в садике другого особнячка, стоявшего совсем рядом с церковью, которую в то время уже начали разбирать. К концу времени нашего проживания на Соборной площади разрушение храма ускорилось, камень отсюда забирали ежедневно и стены становились все ниже и ниже.
В один из врезавшихся в детскую память дней великовозрастный хулиган не из нашего двора поймал в садике ежика. Свернувшийся в клубок ежик-подросток лежал в его руке. Он до того уже побывал в детских руках без ущерба для здоровья и даже пытался раскрыться. Ухмыляющийся балбес дразнил нас, что сейчас зашвырнет нашего любимца на стену. Несмотря на слезные просьбы не делать этого, изверг все же справился с поставленной перед собой задачей - ежик был переброшен через стену вовнутрь разрушаемого здания, и дальнейшая судьба малыша-ежика осталась неизвестной. В наши дни храмовый ансамбль восстанавливается, но сносить теперь придется сооружения, не имеющие к нему никакого отношения. Все это требует великих трудов и больших затрат средств. Хотелось бы, чтобы скорее настало время стабильности. Жалко, что среди моих современников-соотечественников тоже встречаются люди, предпочитающие ломать, а не строить. И ежика жалко.

Владимир ИВАНОВСКИЙ,
г. Ставрополь.