Родимые пятна недалекого прошлого

При решении вопроса о том, какие чувства испытывают люди, произнося такие слова, как «большевик», «коммунар» и «комсомолец», оставим на потом собственные имена населенных пунктов. Для подавляющего большинства жителей поселков Большевик, Коммунар и Комсомолец это - привычные и самые дорогие слова. Это собственные имена их малой родины - и этим все сказано.


А вот если говорить не о собственных именах - географических названиях, - то большинство престарелых жителей сел слова «большевик», «коммунар» и «комсомолец» не без оснований увяжут со смутными временами - массовыми грабежами, которые именовались «раскулачиванием», ссылкой в отдаленные места рачительных хозяев. Свяжут эти слова и с голодомором, последовавшим за всеобщим разорением сел, рабским трудом в коммунах, колхозах и совхозах. Из села, как и из тюрьмы, нельзя было сбежать. Для современников кажется диким, что сельским жителям - а они представляли тогда большинство населения страны - до середины XX века не полагались паспорта. А в городе без паспорта и прописки нельзя было получить работу.
Большинство престарелых жителей городов слова «большевик» и «комсомолец» соотнесут с массовыми репрессиями, когда человеческими жизнями распоряжались «тройки» - внесудебные карательные органы, руководимые большевиками, у которых комсомольцы ходили в подручных. Слово «коммунар» для горожан было непривычным - здесь так и не пришли к распределению доходов «по едокам», как это делалось в сельских коммунах. Существовали сельские коммуны недолго: в 30-е годы XX века они были преобразованы в колхозы, в которых оплата труда уже производилась по «трудодням». Горожане вспомнят пустые полки магазинов, хлебные карточки для рядовых граждан и «закрытые распределители» продуктов и промышленных товаров для большевиков, стоявших у власти.
А все вместе, престарелые селяне и горожане Ставропольского края, жители больших и малых городов, сел, станиц и хуторов вспомнят, как большевики, коммунары и комсомольцы разрушали храмы и преследовали служителей религиозных культов. С содроганием вспомнят и об атмосфере страха, в которой жили люди в период «построения социализма и коммунизма».
Справедливости ради надо сказать, что у небольшой части ставропольчан преклонного возраста те же слова вызывают положительные эмоции. Через комсомол прошло подавляющее большинство граждан СССР. А это возраст, в котором все вокруг кажется розовым. Плохое со временем ушло из памяти. Идеализируют прошлое также те, кто стоял у власти или близко к ней. Лечившиеся в «специальных поликлиниках», они ежегодно бывали и в санаториях. Ордера на новые благоустроенные квартиры вне очереди получали тоже они, по мере движения по карьерной лестнице. Эти люди отрицают и организованные большевиками голодоморы, и массовые репрессии, которые проводились под их руководством. Эти люди идеализируют прошлое, опираясь на опыт собственной жизни.
То, что след в истории можно оставить, разрушая созданное предками, люди познают еще в школе. На примере всем известного грека, уничтожившего одно из семи чудес света - храм Артемиды Эфесской. Герострат сжег этот храм в 356 году н.э. только для того, чтобы попасть в историю. И попал. В любом, даже малом, энциклопедическом словаре, находится место для имени этого поджигателя. Для некоторых представителей рода человеческого «подвиг» грека был и остается путеводной звездой. И до сих пор последователи Герострата пользуются пониманием и поддержкой в Ставропольском крае.
Сравнение современной карты края с картой Ставропольской губернии 1914 года свидетельствует о том, что имена разрушителей храмов, их пособников, а также идеологические штампы эпохи строительства «социализма - коммунизма» на карте господствуют. В эпоху большевизма с карты края методично убирались исконные названия, связанные с именами первопоселенцев, религиозными символами и праздниками, и даже особенностями географического положения, и заменялись другими. Для того чтобы угодить очередному фавориту большевиков, поспешно переименовывали города и села. Стирали память даже о соратниках, попавших в мясорубку репрессий. Оказалось, что достаточно одного поколения, чтобы вытравить из памяти прошлое.
Сознание людей у нас до сих пор настолько затуманено пропагандой «строителей социализма - коммунизма», что имена разрушителей храмов не вызывают отторжения. Их фамилии все вынуждены повторять, упоминая наши сельские районы. Апанасенковский, Ипатовский, Кочубеевский, Труновский, Шпаковский районы названы в честь местных геростратов. К ним надо прибавить фигуры более крупного масштаба, в честь которых названы Андроповский, Буденновский и Кировский районы. А есть у нас еще Красногвардейский и Советский районы, обобщенно увековечивающие память о разрушителях храмов. И получается, что из 26 районов десять прославляют разрушителей, а не созидателей. С населенными пунктами картина получается еще более яркой. Два города края - Буденновск и Ипатово продолжают прославлять тех, кто дезертировал из армии во время первой мировой войны. А мелких населенных пунктов, несущих в своих названиях такую же функцию, в крае не счесть.
Здесь самое время вернуться к населенным пунктам, упомянутым в начале рассуждений о российских геростратах. В крае два поселка одинаковым названием - Большевик. Одно расположено в Благодарненском районе, другое - в Ипатовском. Первое основано в 1920, второе в 1921 году. На бывших помещичьих землях здесь были созданы коммуны. Поселок Комсомолец в Кировском районе создан в 1931 году в связи с учреждением здесь совхоза. Населенные пункты в этих местах созданы фактически заново, а потому и оспаривать данные им названия не стоит. А вот с селом Коммунар получился конфуз. Не на пустом месте в Медвеженском уезде в 20-е годы XX века был создан совхоз «Коммунар». Здесь с 70-х годов XIX века процветало хозяйство известного ставропольского предпринимателя Демина, который не только построил здесь кирпичный завод, но и создал образцовое сельскохозяйственное предприятие. Тот самый Демин, имя которого носит новый район Ставрополя (микрорайон Демино).
Красноречивые примеры говорят сами за себя. В известной книге Антона Твалчрелидзе «Ставропольская губерния», написанной в конце XX века, представлены два населенных пункта со сходными названиями - Медвежье и Медведское. Оба села были переименованы в честь тех, кто принимал участие в истреблении населения этих сел. Медвежье было названо в честь полномочного представителя ОГПУ по Северному Кавказу, организатора раскулачивания Е.Г. Евдокимова, а Медведское назвали Гофицким, в честь ставропольского чекиста В.О. Гофицкого, отряд которого был послан сюда на подавление крестьянского восстания. Так жителям этих сел цинично навязали имена организаторов репрессий против них. Жителям села Медвежьего велели в конце концов назвать свое село Красногвардейским или, неофициально, Красной Гвардией, а жители Медведского (названного так по реке Медведке) так и называют свое село Гофицким, в честь карателя Гофицкого. Как тут не вспомнить известные строки классика: «Люди холопского звания - сущие псы иногда. Чем тяжелей наказание, тем им милей господа».
Ставропольский край - всероссийский заповедник географических названий, связанных с прославлением разрушителей доброго старого и созидателей «советского образа жизни» (смотри карту). А вот почему в крае не спешат расставаться с родимыми пятнами недалекого прошлого - вопрос лежит на поверхности.
Владимир ИВАНОВСКИЙ.