СЛЕПОЙ РЫЦАРЬ

Сегодня на улицах Ставрополя все чаще можно встретить людей с белой тростью, в инвалидном кресле или держащих за руку «солнечного» ребенка. Наверное, они были и раньше. Но почему-то все время проходили белым фоном. Хотя что лукавлю? Просто не приучены мы были к тому, что есть вот такая, немного отличающаяся от нас категория людей. Вот и старались делать вид, что ничего не происходит. Потому что отрицать куда легче, чем понять и принять. А принять сложно - потому что ничего не знаем о них. Замкнутый круг, правда? Который мы и хотим разрубить с помощью нашей новой рубрики «Не отводя взгляда», где будем знакомить вас с людьми, на личном примере доказавшими, что инвалидность - это не приговор. И с неизлечимым диагнозом жизнь не заканчивается, а просто меняется. В какую сторону? А тут многое зависит и от самого человека, и от нас с вами, от нашей готовности к диалогу на равных, не отводя взгляда...

Уроженец Баку, Аркадий Аванесян в Россию переехал в 1988 году, когда начались национальные распри между армянами и азербайджанцами в Нагорном Карабахе.

- Помните, в песне поется: кто был никем, тот станет всем. У нас же получилось в точности наоборот. Несмотря на то, что мы с братом рано лишились отца, семья жила довольно обеспеченно. Деньги, машины, большой дом, хорошее образование - все было. Но вместе с тем ни мама, ни дедушка с бабушкой нас особо не баловали. Другие мальчишки после уроков бегают на улице, а мы в саду с братом деревья поливаем или обувь прошиваем. Нам обидно до слез! Спрашиваем: «Дед, ну зачем»? А он все присказку свою любимую повторяет: «Деньги - пух: дунь на них, и нет их, а вот умелые руки - самое надежное вложение», - вспоминает мой собеседник.

Надо сказать, что мудрость пращуров не подвела Аркадия ни разу. Принцип «ты мне - я тебе» в лихих 90-х оказался гораздо эффективнее и надежнее финансовых расчетов. Тут-то и пригодились дедовские уроки по резьбе по дереву, починке обуви, правильному выбору овощей и фруктов. В общем, крутились братья как могли, и вроде снова стали чуть по чуть вставать на ноги, когда в 1999-м у старшего прихватило сердце.

А спустя год после его смерти Аркадий заметил, что у него стало ухудшаться зрение. Обратился за консультацией к врачам, те обнаружили первые признаки катаракты и предложили хирургическим путем избавиться от проблемы. Мол, плевое дело, в день таких манипуляций по десятку делаем. Через две недели после операции на левом глазу, не принесшей положительных результатов, резко стал хуже видеть и правый. Вместо людей - размытые силуэты, вместо цветов - блики, и суета врачей с их переглядками и перешептыванием.

- Я уже тогда понимал, что дело идет к слепоте. Человек же существо разумное, и если после лечения вам становится только хуже и картинка перед глазами продолжает темнеть, понятно, что дело не в сумерках и не в занавешенных окнах. Но вместе с тем мы все оптимисты, вот и я надеялся, что обойдется. Как-то просыпаюсь дома от звука стиральной машины. Думаю, что это мать ночью стирает? Пошел к ней на кухню, спрашиваю: чего свет не включаешь? А оказывается, уже восемь утра и свет во всех комнатах горит, - рассказывает Аркадий.

Это был 2003 год. Первые эмоции? Как вспоминает наш герой, это шок, смятение и абсолютное непонимание, как с этим жить дальше:

- Первое время я с опаской выходил на улицу. Да что там, несмотря на то, что я полностью уверен в Джефе (собака-проводник Аркадия), я и сейчас не люблю открытые пространства, не могу в них до конца ориентироваться. Нет-нет, в голове возникают мысли: «Где я сейчас? Куда ушел? Правильно ли иду?» И это при том, что вроде бы дорогу знаешь, каждое деревце на пути. А внутри все равно срабатывает тормоз - вдруг упадешь. Хотя с другой стороны, ну упадешь ты и что? Синяк набьешь? Пройдет. Брюки запачкаешь? Отряхнешь. Но не люблю... В доме спокойней. Поэтому с огромным уважением отношусь к ребятам, кто без трости и поводырей может летать по ставропольским дорогам покруче многих зрячих. Говорят, подобным навыкам хорошо обучают в центре реабилитации в Волоколамске. Но не был, не знаю.

- А почему не ездили? Проблемы с получением квоты?

- Нет, в этом плане государство работает четко: нужно - поедешь. Другое дело, что я сам упертый, еще и Телец по знаку зодиака, поэтому предпочитаю всему учиться сам. Знаете, какое у меня жизненное кредо? Кроме тебя и за тебя никто ничего не сделает! Вдруг завтра что-то случится с мамой или друзьями, нужно уметь справляться самостоятельно, а не полагаться на других. Вот и когда понял, что ослеп, уже на следующее утро встал и пошел готовить себе завтрак. Поставил чайник, сковородку на плиту. Да, пока готовил яичницу, обжег два пальца, даже рубашка на мне загоралась, но все это такие мелочи. Главное не пальцы, а чтобы вот здесь не сгорело (показывает на сердце). Если за все переживать, рано или поздно или крыша поедет, или начнешь неправильные вещи делать.

- Топить грусть-тоску в спиртном?

- Лично я не понимаю, когда говорят, пью с горя или радости. Ни у меня, ни у знакомых такого не было. Ибо все равно наступает похмелье, а к существующим проблемам добавляется еще и головная боль. Плюс для меня большой мотиватор - моя мама. Она потеряла все: родину, мужа, двух сыновей и теперь еще будет переживать за меня? Я даже курить бросил, хотя до этого смолил прилично, пачки на два дня хватало! А еще в Уфе в офтальмологической клинике познакомился с тридцатилетним парнем. Он слепоглухонемой, с сестрой разговаривает кончиками пальцев. Но он радуется жизни, не брюзжит, не рассказывает, как все плохо. Он живет! И смотря на это преодоление трудностей, мне тоже хочется жить, не опускать руки и верить, что я обязательно снова прозрею, просто нужно немного подождать, пока в стране апробируют новые технологии, позволяющие реанимировать незрячие глаза.

А если пить, как же я сяду потом снова за руль? Тем более что руки-то руль помнят. Лет десять назад мой друг купил машину, наподобие как у меня еще в той жизни была. А мне так захотелось прокатиться. Спрашиваю: «Доверишь?» Выехали мы за проспект Кулакова, сел за руль, метров двадцать проехал. Вылез - руки трясутся, коленки ходуном ходят, но такой адреналин. Но именно тогда я себе сказал, что все смогу, все я преодолею. И сам стал ходить по городу, ездить на реабилитацию в Уфу, даже в Московскую область за собакой.

Между тем, пока мы разговариваем, черный лабрадор Джеф не сводит с меня взгляда. Видимо, оценивая, насколько чужачка опасна для обожаемого хозяина. Вместе они с июня 2012 года. Причем пес появился у Аркадия Ивановича, что называется, волею случая: как-то беседуя по скайпу, товарищ из Улан-Удэ рассказал, что планирует взять для себя собаку-проводника, и спросил, почему друг медлит. «Да сам не знаю», - ответил Аркадий и решил тоже написать заявление.

- Мне тогда еще говорили, что это безнадежное дело. Чтобы вам было понятнее, получить собаку для нас -  это все равно, что в советское время дождаться своей очереди на «Жигули». Ведь собаки в школе подбираются индивидуально и расходятся по 50 особей в год. Но я же упертый! Добрые люди говорили, что и квартиру по очереди инвалиду получить нереально, а десять лет простоял в списках, вроде как городские власти обещают, что следующей зимой с мамой встретим новоселье в своих квадратных метрах. Вот и с Джефом все получилось. Буквально год с заявки прошел, и нам звонят - приезжайте за собакой, - с улыбкой вспоминает Аркадий и поглаживает своего верного друга за ухом. Тот же, окончательно убедившись, что я очарована не только хозяином, но и им, с гордо поднятой головой - благо, статус единственной в крае собаки-проводника позволяет, ушел и лег под компьютерным столиком.

Зная, что Аркадий живет вдвоем с мамой, интересуюсь:

- Мама на компьютере работает?

- Хотел научить, ни в какую. Поэтому пользуюсь единолично, - улыбается Аркадий. И, интуитивно считав мое изу-мление, продолжает: - А вы что думали, что интернет-технологии нам чужды? Мы тоже достаточно широко пользуемся интернетом. И книги качаем, и музыку, и коммуналку оплачиваем, и знакомимся в сети, и даже свои блоги ведем, стихотворения и рассказы публикуем. Собственно, обычные люди, ничто человеческое нам не чуждо. Просто для этого есть специальные озвучивающие программы - говорилки, как мы их называем. Хотя с ними тоже проблема. Официальные лицензионные версии стоят дорого, поэтому приходится пользоваться аналогами. Хотя насколько было бы проще, если те же телефоны, гаджеты, часы с озвучкой входили в бесплатный государственный Перечень средств реабилитации. Сейчас же все приходится покупать за собственный счет. А цены кусаются. Например, специализированный сотовый телефон не менее шести тысяч стоит. Сейчас освоил интернет-покупки, получается дешевле. А вот недавно еще на сайте государственных услуг зарегистрировался, привлекла тридцатипроцентная скидка на оформление загранпаспорта, друзья давно в Израиль приглашают. Конечно, семь потов у нас с другом сошло, пока фото в рамку вставляли, местная навигация вообще не приспособлена для людей с проблемным зрением, но ждем документы. Теперь дело осталось за малым - накопить на поездку.

- Вы где-то работаете?

- Очень бы хотел, но с трудоустройством в Ставрополе не все так гладко. Несмотря на закон о квотировании рабочих мест для людей с ограниченными возможностями, многие работодатели стараются всеми правдами и неправдами обойти его. Или, например, берут сотрудников с третьей группой инвалидности, а у кого проблемы со здоровьем куда серьезней, получают отказ. Я даже не вспомню, сколько раз так обжигался. Хотя те же смесители на заводе мог бы делать не хуже зрячих. Да, мы не видим глазами, но у нас очень развиты тактильные ощущения. Поэтому приходится рассчитывать только на пенсию, и друзья подкидывают кое-какую работу, те же набойки поставить, ботинки прошить. Мелочь, но держимся. Как и большинство жителей России.

- Кстати, о большинстве. По вашим ощущениям: отношение общества меняется к людям с ограниченными возможностями? И в какую сторону?

- Меняется. К счастью, у нас хороших людей больше. Это еще не редкие экземпляры, занесенные в Красную книгу. Причем эта доброта иногда принимает любопытные формы. На том же проспекте Кулакова есть рюмочная, которая работает спозаранку, порой стоишь на остановке, а к тебе подходят пьяненькие мужики и предлагают: слышь, браток, давай с тобой доеду, куда нужно. Ну и что, что они подшофе? У пьяных в этот момент что на сердце, то и на языке. Они тогда настоящие, без масок. Или просто иду по улице, а люди предупреждают: «Ой, осторожнее, там ступенька». Очень многие предлагают свою помощь, когда в автобус захожу.

С детьми - 50 на 50. Многое здесь зависит от родителей. Банальный пример: сидим с собакой в скверике. Кто-то проходит мимо и объясняет ребенку: не бойся, это собака-проводник, дядя незрячий и собачка помогает ему передвигаться. Или вот идут мама с ребенком. Мама говорит сыну: «Отойди, собака страшная, она тебя покусает!» Что ребенок? Бросает камень в моего Джефа. Или останавливает другая женщина: «Почему вы без намордника?» Я переспрашиваю: «Я?» «Да! Именно вы?» На мое: «Сударыня, а почему вы без него?» женщина впадает в ступор и начинает ругаться.

- А вообще, можно как-то изменить отношения между людьми, имеющими проблемы со здоровьем, и социумом?

- Знаете, очень большая проблема, что многие не в курсе, как себя вести с людьми с ограниченными возможностями. В городе, в крае, в стране должны быть факультативы и занятия не только по нашей адаптации к окружающей среде, но и по адаптации общества к нам. Должна быть информация, как вести себя в социуме, где есть человек с тростью или в коляске. Не надо от него отводить стыдливо взгляд. Не хочешь помочь, не помогай, но и не оскорбляй. Нам нужна этика общения, понимание, что мы такие же, как и все. Мы так же грустим, ходим, дышим, влюбляемся, огорчаемся. И нужно донести это до социума, чтобы оно знало. А когда общество информировано, человек, я уверяю, будет вести себя подобающим образом и не задавать дурацких вопросов наподобие «А вы что, и правда слепой?».

Это не прихоть инвалида - заехать на коляске в аптеку, и не прихоть слепого зайти с собакой в магазин. Это жизненная необходимость. Это надо понять, это надо прочувствовать. А чтобы прочувствовать - примерить на себя.

Как-то на круглом столе, посвященном очередным попыткам муниципалов улучшить нашу жизнь, я предлагал властям сесть в коляску, завязать глаза, закрыть уши и пройтись там, где мы скажем. У них бы столько правильных идей появилось, когда они бы на себе прочувствовали, каково это, когда вас обматерят ни за что, не пустят в магазин, обвесят, вместо свежих сосисок дадут залежавшиеся. И каково это, когда вы приносите покупки домой, а ваши близкие расстраиваются. Не из-за потраченных впустую денег, а из-за хамского отношения к вам. Тогда бы и не было этих мероприятий для галочки, и пропали бы высоченные бордюры возле магазинов, пандусы, упирающиеся в стену, в общественном транспорте наконец-то стали бы называть остановки по маршруту следования. Я даже не за себя говорю, а за гостей города, пожилых людей с плохим зрением - как им ориентироваться, на какой улице они находятся, если кондуктор или контролер не называют остановок? Нам очень не хватает уважения. А когда появится оно, и жизнь изменится к лучшему.

Марина КАНДРАШКИНА.